Даже не ошибка - [51]

«Когда один уважаемый ученый заявил мне, что животные не думают, я ответила, что если бы это было так, то мне пришлось бы сделать вывод, будто и я не способна думать», — пишет она. Для аутистов — в прошедшие времена их описывали как «диких», «людей-животных», — характерны особенная сосредоточенность и собственная, не доступная для диалога точка зрения. Эти черты связывают их с переживаниями животных и одновременно отгораживают от головокружительных эмоциональных проявлений людей — склонных к притворству и насквозь пронизанных речью. Невролог Оливер Сакс, описавший наблюдения за Грэндин в своем знаменитом отчете «Антрополог на Марсе», заметил: «Она переживала те же эмоциональные состояния, которые испытывали животные, отождествляя себя с ними».

Аутистов переполняют собственные чувства. Когда аутичный ребенок спасается от разрушительной сенсорной волны человеческого контакта, то — поясняет Грэндин — это вовсе не странное поведение: точно так же действовала бы перепуганная лошадь. Уж она-то знает. Ее сверхъестественные способности к зрительному представлению помещений и к анализу того, что происходит с животными, — доступность ей той самой «точки зрения коровы» — сделали ее известным дизайнером скотобоен и мясоперерабатывающих заводов. Когда-то ей довелось побывать на одной бойне в штате Айова, словно сошедшей с полотен Иеронима Босха: рабочие в шлемах, с зажимами для носа, вооруженные электрическими стержнями, тащили перепуганную скотину по загибающимся дорожкам навстречу жуткой смерти. «Если существует ад, — записала она позднее в своем дневнике, — то я в нем побывала».

В проектах Грэндин главное внимание неизменно уделяется тому, чтобы животные испытывали меньше ужаса и боли. Самую потрясающую благодарность за работу над скотобойнями она заслужила из весьма неожиданного источника — от Ингрид Ньюкирк, основательницы движения «Люди — за этичное обращение с животными». «Темпл Грэндин сделала для уменьшения страданий в мире больше, чем кто-либо еще», — недавно заявила она «Нью-Йоркеру». Таково стойкое убеждение Ньюкирк. Грэндин облегчила участь миллионов бессловесных животных. Но облегчили ли животные ее собственную жизнь?

Две собаки нетерпеливо бегают, подпрыгивая, туда-сюда посреди перекрестка: с одной стороны проносится огромный грузовик, с другой притормаживает «Фольксваген»-жук, останавливаясь от них буквально в дюйме. Собаки — ирландские сеттеры — свободно бегают посреди этого транспортного потока, высунув языки.

— Глядите-ка, что они вытворяют! — сержант Мак-Гаверн качает головой, обращаясь ко мне. — Вы можете себе это представить? Я не могу!

В нашей машине тоже сидит пес — лабрадор Билли золотистого цвета. Он тычется мордой мне в уши, смотрит на своих более удачливых товарищей, которых словно бы выпустили поиграть на волю, рядом с несущимися машинами. Мимо на бешеной скорости проезжают внедорожники с номерами штата Висконсин, и собаки явно начинают нервничать.

— Надо бы что-то предпринять, — напоминает с заднего сиденья Барб, его жена.

— Да. Пожалуй… хотя я не знаю.

Да нет, знает он прекрасно. Сержант Мак-Гаверн припарковывает машину у края дороги и выходит. Пожав плечами, я следую за ним, не очень понимая, что нам предстоит. Это утро я начал с долгого кружного пути после того, как узнал об этом месте в книге; и вот я в Висконсине, среди собак.

— Ко мне! Эй! — Мак-Гаверн свистит. Одна из собак немедленно бежит к нему, и сержант запускает руку под ошейник, крепко держа ее.

Теперь моя попытка.

— Ко мне! Давай-давай! — топнув ногами, я подзываю вторую собаку.

Она остается на месте, наклонившись к передним ногам и виляя хвостом… Игра! Так здорово играть!

— Нет-нет, ко мне! — мне приходится прикрикнуть и свистнуть. — Это не игра. Давай сюда. Ко мне!

И вот, к моему удивлению… она выполняет команду.

Собака трусит ко мне, безукоризненно пропустив автофургон, и вот я беру ее за ошейник. Шерсть совсем мокрая: они по ту сторону дороги играли в кювете. На ошейнике — металлическая табличка с именем: «РЕБЕЛЬ». Под именем — телефон в Грин Бэй[50]. Взглянув на сержанта Мак-Гаверна, я замечаю, что он уже держит мобильник в свободной руке. Сравниваем номера: обе собаки принадлежат одному хозяину.

Билли и Барб терпеливо смотрят из машины; Мак-Гаверн, покачав головой, неловко убирает телефон в карман, одновременно держа собаку.

— Не отвечают, — он идет со своей собакой через дорогу к маленькому обшитому досками домику, во дворике которого молодая женщина играет с малышом. Какое-то время они разговаривают, и она указывает на задний двор. Повернувшись ко мне, Мак-Гаверн приглашающе машет и следует за ней — ну и я вслед за ними. Мой пес останавливается лизнуть меня в руку.

— Здесь им будет вполне безопасно, — говорит он, когда я догоняю их. Мы заводим сеттеров в гараж. Мальчик во все глаза смотрит то на собак, то на маму, то на двух незнакомых дядек, пришедших к нему во двор.

— Моя жена заберет их попозже, может, через полчасика, — объясняет Мак-Гаверн женщине. — У меня в машине сейчас просто нет места. Хозяевам я сообщу, так что они будут знать о случившемся.