Даже не ошибка - [44]
— Я представлял себе робота чем-то вроде куклы.
— Мы с самого начала пытались сделать роботов как можно проще. Вы же не хотите, чтобы дети отвлекались на какие-то мелкие детали; аутичные мальчики просто сосредоточились бы на чем-нибудь незначительном, и тогда было бы невозможно увлечь их устройством в целом.
Да, именно здесь и кроется одно из глубоких различий между аутистическим и нейротипическим восприятием. У аутистов оно буквально дезинтегрированное — например, они могут быть очень успешными в собирании картинок-пазлов и при этом совершенно неспособными понять, о чем же эта картинка. Фактически для некоторых из них легче собирать пазл, если кусочки перевернуты на чистую сторону. Большая картина становится отвлекающим фактором: базовые взаимозависимости в таком мире остаются незамеченными, а вот мелкие детали обладают безмерной притягательностью. Аутисты, что называется, за деревьями не видят леса, а может, даже отдельного дерева не могут разглядеть за узором коры и листьев. Они навязчиво сфокусированы на отдельных частях, составляя свое впечатление на основе массы неисчислимых фрагментов информации, в то время как оценить ситуацию целиком, беглым взглядом они не способны.
Мелькание на мониторе продолжается — теперь там новый фрагмент; другой мальчик, съежившийся на полу, жует воротник своей трикотажной кофты.
— Этот ребенок совсем не говорит, — рассказывает профессор, — он тяжелее, чем первый, не такой контактный.
Этот заинтересовался роботом намного сильнее, с самого начала. Ползает вокруг него, приглядывается к сенсорам, вьется вокруг все время. Робот тихонько урчит своим моторчиком, двигаясь вперед-назад. Мальчик, наклонив голову к полу, чтобы было лучше видно, весь просто сияет, улыбается хитроумной машинке, приблизившейся прямо к его лицу. Он любит эту штуку.
— Встречаются учителя, считающие, что аутичные дети не могут переносить новизну. Но здесь… вы только гляньте! — она кивает на беззвучную видеозапись. — Он ведь раньше никогда роботов не видел, и при этом совсем его не боится. Я бы, например, не смогла лежать на полу и терпеть присутствие какого-то странного робота в такой близости от меня.
Робот, между тем, наезжает на него, останавливаясь совсем близко от лица. Он, однако, улыбается в ответ на это еще шире.
Дотенхэн проматывает запись до последнего фрагмента — уже с двумя мальчиками.
— Теперь вы увидите ключевой шаг.
Мальчики обследуют робота — но он выключен.
— Это важная часть замысла, — она показывает на беззвучную запись. — Робот может реагировать только на одну команду за раз. Мальчики должны поочередно давать команды, а значит — им придется волей-неволей обратить друг на друга внимание. А это значит…
Один из мальчишек уселся спиной, а другой прикоснулся к роботу. На этот раз устройство отреагировало.
— Сначала этот мальчик играл с роботом сам по себе. Теперь же — глядите! — он объясняет второму, как это работает.
Второй мальчик слушает. Наступает его черед.
— Ага. Вот именно к этому мы и стремимся, — объясняет она.
— Чтобы он не только взаимодействовал с другим ребенком, но и понял, что тому, другому, неизвестен способ обращения с роботом.
Понять это означает для мальчика только одно изменение — одно, но критическое по важности: формирование модели психического.
Роботы, словно слепые котята, сталкиваются друг с другом в фанерном загончике. Стук-стук-стук. Изготовлены они из металла, из пластика, даже из конструктора «Лего».
— Очень легко управляются, — объясняет мне один из студентов, подняв глаза от своего компьютера. — «Лего» — чудесная находка.
От тщетных усилий роботов покинуть отведенное им место в этой мастерской стоит постоянный шум: но с каждым столкновением они обучаются. Профессор Дотенхэн наблюдает, сложив руки на груди; аспирантка по имени Тами берет одного из роботов в руки.
— Это наша новинка, я с ним работаю, — говорит Тами; модель сделана из белого пластика, формы у нее закругленные, а по бокам темная полоска сенсорных датчиков. — Он различает движение инфракрасными датчиками, а также свет-темноту.
— Глаза нужно убрать, — Дотенхэн показывает пальцем на «лицо» робота. — Приклеенные «глаза» вовсе не функциональны. Да они могут и напугать детей.
Но нет, наклейки не убираются, и робот по-прежнему таращит свои причудливые глаза. Тами возвращает его на прямоугольную площадку и начинает шагать вокруг робота, преграждая ему дорогу. Тому приходится суетливо метаться, чтобы избежать столкновения.
— Пытаемся стимулировать взаимодействие через игру в догонялки — дети его догоняют, потом наоборот, ну и так далее. Но тут может скрываться одна проблема, — Тами делает паузу. — Если тебя догнал робот — это может быть неприятно.
Она делает еще один шаг по направлению к роботу, и тот начинает «в панике» — точь-в-точь загнанная мышь! — двигаться туда-сюда. Дотенхэн одобрительно кивает и убирает металлического робота, словно бы сидящего на корточках, в шкаф.
— Эту модель вы видели на видеозаписях, — говорит она. — Она потяжелее, чем новые модели, однако все же достаточно легка для того, чтобы ребенок смог взять ее в руки.
