Дай вам бог здоровья, мистер Розуотер, или Не мечите бисера перед свиньями - [45]

– Ну и звук! – сказал сенатор, медленно выпрямляясь. – У меня все вылетело из головы.

– Может, это и хорошо?

– Ты слышал, что я тебе говорил про род-айлендских Розуотеров?

– Да.

– И как ты к этому относишься?

– Мне грустно и боязно. – Элиот вздохнул, попытался было невесело усмехнуться, но ничего не вышло. – Я ведь всегда надеялся, что никто не станет искать доказательств – здоров я или нет и что это вообще никакого значения не имеет.

– Разве у тебя когда-нибудь возникали сомнения, здоров ты психически или нет?

– Безусловно.

– И давно это началось?

Глаза у Элиота расширились, словно он искал в пространстве честный ответ:

– Лет с десяти, пожалуй…

– Ты шутишь, конечно!

– Очень утешительно, что ты в этом уверен.

– Ты был здоровым, нормальным ребенком!

– Серьезно? – Элиот искренне обрадовался, вспомнив, каким он был мальчиком, он был рад вызвать в памяти этот свой образ, вместо того чтобы думать о тех наваждениях, которые его одолевали.

– Мне только жаль, что в детстве мы привезли тебя сюда.

– А мне тут и тогда понравилось и нравится до сих пор.

Сенатор крепче уперся ногами в пол, готовясь нанести решительный удар:

– Возможно, мой мальчик, но теперь надо отсюда уезжать и больше не возвращаться.

– Как это не возвращаться? – удивленно спросил Элиот.

– Этот этап твоей жизни окончен. Когда-нибудь должен был прийти конец. Хотя бы за это стоит поблагодарить род-айлендских стервецов. Это они заставляют тебя уезжать отсюда – и уезжать немедленно.

– Как это они могут?

– А как ты сможешь доказать, что ты не сумасшедший, живя в такой декорации? Обстановочке?

Элиот оглядел комнату, ничего особенного не увидел:

– Тебе… тебе моя обстановка кажется странной?

– Да ты и сам все понимаешь, черт подери!

Элиот медленно покачал головой:

– Если тебе рассказать, отец, чего я не понимаю, ты, наверно, очень удивишься!

– Такой обстановки нигде в мире не найдешь. Если бы поставить на сцене такую декорацию и в ремарках было бы сказано: «При поднятии занавеса сцена пуста», то все зрители дрожали бы от нетерпения – поскорее увидеть, какой немыслимый психопат живет в таких условиях.

– А что, если этот псих выйдет и совершенно разумно объяснит почему он так живет?

– Все равно он – психопат!

Элиот как будто с этим согласился. Во всяком случае, спорить он не стал, решив, что лучше ему умыться и переодеться перед отъездом. Он порылся в ящиках стола, нашел наконец бумажный пакет, где лежали вчерашние покупки: кусок душистого мыла, жидкость для ног, шампунь от перхоти, флакончик дезодоранта и тюбик зубной пасты.

– Рад, что ты опять решил принять приличный вид, сынок.

– Гм? – Элиот внимательно читал надпись на флакончике дезодоранта «Аррид» – таким он никогда не пользовался, да и вообще никаких средств от пота он никогда не употреблял.

– Вот приведешь себя в порядок, бросишь пить, уедешь отсюда, откроешь контору где-нибудь в Индианаполисе, в Чикаго, в Нью-Йорке, где угодно, – и когда начнется судебная экспертиза, все увидят, что ты абсолютно нормальный человек.

– Угу, – сказал Элиот и спросил отца, употреблял ли он когда-нибудь средство от пота «Аррид».

Сенатор обиделся:

– Я принимаю душ и утром и на ночь. Предполагаю, это избавляет меня от нежелательных выделений.

– Тут написано, что при употреблении может выступить сыпь, и если выступит, то надо перестать пользоваться этим средством.

– Если тебя это беспокоит, выкинь эту штуку. Лучше воды и мыла ничего нет.

– Гм…

– Вот в чем наша беда тут, в Америке. Эти деятели с Мэдисон-сквера заставляют нас больше беспокоиться о наших подмышках, чем о России, Китае и Кубе вместе взятых.

Разговор, в сущности, очень щекотливый для двух столь ранимых людей сейчас незаметно перешел в совсем мирную беседу. Сейчас они спокойно и безбоязненно говорили обо всем.

– Знаешь, – сказал Элиот, – Килгор Траут однажды написал целую книгу про страну, где люди боролись с запахами. Это было всенародное дело. Там у них больше не с чем было бороться – не было ни эпидемий, ни преступлений, ни войн. Вот они и стали бороться, с запахами.

– Видишь ли, если тебе придется выступать на суде, – сказал сенатор, – лучше не проявлять особых восторгов по поводу этого Килгора Траута. Твоя любовь к этой приключенческой чуши может создать впечатление у очень многих людей, что ты очень отстал в своем развитии.

И снова их разговор утерял мирный тон. В голосе Элиота появились резковатые нотки, когда он упрямо продолжал излагать содержание романа Килгора Траута под названием: «О, скажи – чуешь ты?»7

– В этой стране, – рассказывал Элиот, – было множество огромных исследовательских институтов, где решалась проблема с запахами. Исследовательская работа велась на добровольные пожертвования, которые собирали матери семейств, по воскресеньям обходя дом за домом. В институтах ученые пытались найти идеальный химический состав для уничтожения каждого запаха. Но тут герой романа, он же диктатор этой страны, сделал изумительное научное открытие, даже не будучи ученым, и все исследования оказались излишними. Он проник в самую суть этой проблемы.

– Ага, – сказал сенатор. Он ненавидел произведения Килгора Траута, и ему было стыдно за сына. – Наверное, он нашел универсальный состав, изничтожавший любой запах.