Давид Сасунский - [7]

Две китайские чаши, китайские.

Лоб широк ли у ней, спросишь ты, —

Сем пядей, да прибавь, ай, еще прибавь».

Услыхал Давид эту песню, сказал:

«Не пойду я, дядя, к Чымышкик-султан,

А пойду я к Хандут-хатун».

Дядя сказал: «Уж семь лет сидят

Сорок витязей под ее крыльцом.

А ты пройдись под ее окном:

Подарок даст тебе — войдешь;

Не даст — вернешься, домой придешь».

15

Давид вскочил на коня,

Погнал, помчал под окно Хандут-хатун.

Хандут-хатун, только взгляд упал,

Увидала Давида, обрадовалась,

В него кинула с радости яблоком.

Яблоко Давид с седла поймал,

По душе ему это яблоко.

Погнал, помчал к ее вратарю.

Вратарю имя было Амдол;

Одна губа свисала на грудь.

Давид, как увидел его, оробел.

Отродясь никому не кланялся он,

Со страху отвесил Амдолу поклон.

Амдол этот сорок лет

Как вратарем был тех мест,

Ни на чей поклон не ответствовал.

Как увидел в тот день Давида он,

Оробел, ответил ему на поклон.

Давид сказал:

«От матери как родился я,

Никому еще я не кланялся.

Сегодня Амдола увидел я,

Со страху ему поклонился я,

Ай, со страху ему поклонился я».

Амдол сказал:

«Сорок лет я здесь был вратарем,

Ни на чей поклон не ответствовал.

Сегодня Давида увидел я,

Со страху на поклон ответил я,

Ай, со страху на поклон ответил я».

Давид сказал: «Благословен господь.

Ты со страху ответил на мой поклон,

И со страху тебе поклонился я.

Кабы ты со страху не ответил мне,

Убила бы кручина сердце мое».

16

Так он сказал, погнал, помчал,

Прискакал к сорока этим витязям.

Сорок витязей ради Хандут-хатун

Всё на том же месте семь лет сидят.

Ни одному не обещалась Хандут-хатун,

А в Давида кинула яблоком.

Рассердились они, сказали так:

«Мы здесь сидим вот уже семь лет,

И подарка нам не дала она.

А подъехал Сасунский Давид-репоед,

Не взглянув, в него кинула яблоком».

Пошел Давид и сел туда;

Накрыли стол, принесли обед,

А скатерть они постлали тайком:

Каждый под скатерть положил свой меч.

Принесли гранатное, семи лет, вино.

Как большие корыта — чаши у них.

Налили Давиду — выпил Давид;

Налили снова — Давид сказал:

«Братцы мои, ведь так нельзя.

Давайте пить всякий в свой черед.

Опьянеет кто, тот пускай лежит,

Кто не будет пьян, тот пусть тешится».

Только где же им да с Давидом пить,

Пить гранатное, семи лет, вино?

Стали пить они, опьянели все,

Прилегли они по своим местам.

Сказал Давид своему слуге:

«Встань, убери эту скатерть прочь,

Будет грешно затоптать хлеба».

Слуга как встал, скатерть убрал,

Увидел пред каждым оголенный меч,

Что под скатертью они спрятали.

Давид руку простер, собрал мечи,

Прижал к колену, сломал их враз,

Как иной ломает щепотку спиц,

Передал слуге своему, сказал:

«Снеси-ка да кинь в хурджин[4] коню.

Ведь это хорошая сталь-булат,

Накуем для коня гвоздей, подков».

17

Пошел ночью Давид в дом к Хандут-хатун,

Проспал у нее до утра

Поутру он встал, умыться пошел.

Хандут-хатун принесла воды,

Воду на руки ему пролила.

Давид обнял ее, целовать хотел,

Не дала она целовать себя,

Кулаком его в рот ударила,

Так что кровь с водой пошла изо рту.

Давид сказал: «Хандут-хатун, взываю к богу я,

Сколько звезд до зари в небесах видать,

Пусть столько шатров окружат твой град,

Пусть все будут враги твоему отцу».

18

Сколько звезд до зари в небесах видать,

Столько было разбито палаток-шатров

Вокруг града отца Хандут-хатун,

Всё враги то отцу Хандут-хатун.

Поутру сказала Хандут-хатун:

«Кто выйдет в бой?»

И сказали те сорок витязей:

«Кто выйдет в бой?

У кого твой подарок, тот выйдет в бой,

Или, хочешь, вели, мы выйдем в бой».

Поутру поднялся Давид,

На коня Джалали сел, вышел в бой,

Вправо хватил, влево хватил — полвойска разнес.

К вечеру воротился к Хандут-хатун.

На другой он день снова вышел в бой.

Не под силу им бой с Давидом был.

19

Стали враги совет держать.

Халапского царя снарядили послом

К Дзенов-Овану в град Сасун.

Сказали ему: «Известно нам,

Много в Сасуне удалых бойцов.

Пошли нам бойца, пусть придет сюда,

Есть тут один, уж больно удал.

Убьет его — семь городов тебе».

Был сын у Цыран-Вэрго,

Звался Парон-Астхик.

Сел Парон-Астхик на огневого коня,

Крылатый был конь, по ветрам, по земле

Полетел, помчал, прискакал на бой.

Видит Давид: то Парон-Астхик.

К вечеру пришел, Хандут-хатун

Сказал: «Я завтра не выйду в бой».

Сказала Хандут-хатун:

«Раз не стыдно тебе, выйду в бой сама».

Сказал Давид: «Тогда поклянись:

Как я выйду в бой, ты не ступишь за дверь,

Не отворишь дверь, не отворишь ердик.

Только тогда я выйду в бой».

Сказала Хандут-хатун:

«Хорошо, я останусь, дверь запру,

Буду сидеть и на пяльцах шить».

Встал Давид поутру и помчался в бой.

20

Помчался Давид, до полудня вел бой,

С Парон-Астхиком смертный бой.

Искра от мечей ударила в ердик,

И вот увидала Хандут-хатун:

В горницу к ней ворвался свет.

Сказала: «Что это может быть?

Тучи нет, дождь не идет,

Ночи нет, не блестит гроза».

Не стерпелось тут Хандут-хатун,

Встала, приоткрыла окно, глядит.

Видит: один на огневом коне

Над главою Давида кружит кругом,

Потрясает над ним мечом Авлуни,

Сыплет огнем на его главу.

Ученая, мудрая Хандут-хатун;

Книгу достала, в книге прочла:

Увидала — Давидова дяди сын

Над главою Давида машет мечом,

Огнем в него мечет, над ним кружа,

Ничего не поделает с ним Давид.

Запела, сказала Хандут-хатун:

«Добром ты, дядя, пожаловал нас —

Давиду посыпал огнем главу;