Давай притворимся, что этого не было - [74]
– Кто носит уток в мешке? – задумалась я, впрочем, ответ и так напрашивался сам собой. Визги поутихли, и теперь я слышала хихиканье, топот и, похоже, кряканье. – Вот дерьмо, – сказала я, уже смирившись с происходящим. О детях я не беспокоилась (им было от двух до девяти и обычно они сами друг за дружкой присматривали), но я беспокоилась за утят. Я посмотрела на Лизу, сломалась и закатила глаза. – Ладно. Возьму метлу. Пока я буду их выгонять, охраняй дверь, чтобы козы не забрели.
Я увидела настоящий бардак, но до боли знакомый. Утята крякали и бегали повсюду, прятались под мебелью и даже пытались просочиться под декоративное неработающее пианино. Дети загоняли их в угол и брали на руки, и утята тут же обделывались – тогда дети взрывались смехом, роняли утят на пол и все начиналось сначала.
– ГЕНРИ! Что ты сделал?! – закричала мама на отца, любующегося сотворенным им хаосом. Спустя все эти годы в его глазах все еще горел озорной огонек.
– А что? – спросил он, поддразнивая. – Я постелил на пол бумагу.
Он не врал. Посреди гостиной действительно лежал ровно один газетный лист.
– И ты решил, утки поймут, что нужно оставаться на газетке? – с сарказмом спросила она, уставившись на перепуганного утенка в детском кулачке.
– Ну, наверное, нет, – признал мой отец, но ему было просто приятно смотреть, как веселятся дети, и мы все прекрасно понимали, что подобное будет происходить и дальше. Мама выгнала его на улицу, потому что он только все усугублял криками:
«КТО ПОЙМАЕТ ПЯТНИСТОГО, ТОМУ СЕРЕБРЯНЫЙ ДОЛЛАР».
Это уже был откровенный цирк, и я порадовалась, что Виктору из-за работы пришлось остаться дома в Хьюстоне, потому что он без конца бы мне потом это припоминал. Наконец мы поймали последнего перепуганного утенка и оставили их всех в корзине в тихой затемненной спальне, чтобы они успокоились (и папа не смог принести их обратно в дом, как только они опять окажутся снаружи). Мы с Лизой снова устроились поудобней на нашей старой кровати и продолжили смотреть фотоальбомы, как будто ничего не случилось. Немного странно, когда подобная хрень становится нормой, но именно так все и устроено, так что приходится учиться принимать удар на себя, даже если этот удар исходит от острых когтей на лапках утят, которые не понимают, что ты пытаешься им помочь.
Хейли, когда мы приезжали в гости к моим родителям, всегда играла с самогонным аппаратом. Еще она каталась во дворе верхом на миниатюрном ослике по кличке Джаспер. А вместе со своими двоюродными братьями и сестрами она забиралась на старые тракторы и древние почтовые кареты и разбрасывала за домом всякий мусор. Дети играли и со смехом изучали чучельную мастерскую моего отца и надевали вместо масок коровьи черепа. Они искали клады по старинным картам, «найденным» моим отцом, и откапывали набитые монетами, всякой бижутерией и наконечниками для стрел деревянные сундуки, которые специально для них закапывал отец. Они бродили по участку, гоняли коз и веселились от души, так что мы с Лизой не могли не согласиться с тем, что их радость стоит того, чтобы время от времени в ее или мою комнату посреди ночи приходили заплутавшие утята.
На следующий день приехал Виктор, чтобы отметить нашу годовщину, только вот я не отмечаю ничего, что связано с этим несчастливым числом, потому что мое ОКР никуда не делось. Я заставила Виктора поклясться, что он будет просто говорить людям: «это наша с ней вторая двенадцатая годовщина», и это была бы прекрасная идея, если бы Виктор серьезно относился к моим фобиям и не желал нам смерти. Так что он снова и снова называл это несчастливое число, а я была такая вся:
– Именно поэтому я и не хотела ничего в этом году отмечать, и если ты не перестанешь произносить это число, я подам на развод, а именно такие вещи и случаются в несчастливый год, так что лучше бы тебе перестать искушать судьбу.
Он удивленно на меня посмотрел и сказал невинным голосом:
– Какое такое число? Ты имеешь в виду __?
И ОН СНОВА НАЗВАЛ ЭТО ЧИСЛО. Тогда я решила, что в этом году непременно отрежу ему одно яичко и тем самым одним махом разберусь со всем накликанным им невезением, и мы все равно останемся женаты, потому что вся неудача истратится на этот преднамеренный несчастный случай с яичком. Виктор заметил, что не бывает «преднамеренных несчастных случаев», и его немного вогнало в ступор то, что от развода я сразу же перешла к членовредительству, но это ведь была уже наша вторая двенадцатая годовщина, так что он должен был бы уже привыкнуть к подобным штукам. К тому же оба яичка даже и не нужны. Лэнс Армстронг прекрасно обходится одним[32]. Кроме того, я ТУТ СПАСАЮ НАШ БРАК, МУДИЛО.
На нашу годовщину мама вызвалась присмотреть за Хейли, а мы с Виктором отправились на летний эстрадный фестиваль, который проводится в Мидленде, штат Техас, ежегодно начиная с сороковых. Тут рекой течет выпивка, а зрители могут кричать героям постановок прямо из зала и освистывать пойманных злодеев. Более того, тут принято покупать тоннами попкорн и бросать его на сцену каждый раз, когда там появляется злобный усач. Рука у меня, к сожалению, слабовата, поэтому кончилось тем, что я обкидала попкорном людей, сидевших прямо перед нами. Они обернулись, а Виктор тайком показал пальцем на тех, кто сидел рядом с нами, как будто виноваты были они, но наши соседи это заметили, и началась целая попкорновая баталия. Тогда Виктор встал на свое кресло, закричал:
