Давай притворимся, что этого не было - [39]

Шрифт
Интервал

Чтобы ехать домой.

Несколько полезных записок, которые я расклеила по дому для своего мужа на этой неделе

• Дорогой Виктор. Это полотенце в ванной было мокрым, а ты оставил его на полу, и это при том, что это последнее чистое полотенце в доме. Я практически уверена, что именно так туберкулез и разносится. Я напишу об этом у себя в блоге на случай, если умру из-за твоей безответственности.

• Дорогой Виктор. В шкафу уже пять месяцев висит целая куча костюмов для химчистки. Ты работаешь дома. Какого хрена, Виктор?

• Дорогой Виктор. Почему вытирать блевотину за котом всегда приходится мне? Я что, не присутствовала, когда мы тянули жребий по домашним обязанностям? Потому что мне бы хотелось все переиграть. Кроме того, я в курсе, что ты всегда меняешь кошачий лоток, но делаешь ты это только потому, что моя ВМС[21] может в любой момент выпасть, и я могу случайно забеременеть, и потом заразиться этой болезнью беременных, которая разносится кошачьими какашками, и у нас родится ребенок без ручек или ножек. Ты этого хочешь, Виктор? Чтобы у нашего ребенка не было рук? Ты такой эгоист.

• Дорогой Виктор. Меня от тебя тошнит. Ради всего святого, объясни, почему просто не взять и выкинуть пустую коробку из-под пиццы после того, как ты доел? У тебя что, руки сломаны? Или у тебя какая-то неизвестная мне болезнь, из-за которой ты не видишь пустые коробки из-под пиццы?

• Дорогой Виктор. Ладно, я только что вспомнила, что последней ела пиццу, так что, наверное, это я оставила коробку. Тем не менее я оставлю эту записку, чтобы тебя проучить. Плохой, плохой Виктор.

• Дорогой Виктор. Мне не нравится, когда ты оставляешь пассивно-агрессивные комментарии к моим запискам. На самом деле пользы от них ровно никакой, даже наоборот. Они просто неприятные.

• Дорогой Виктор. Если ты еще раз оставишь полотенце на полу, я пырну тебя ножом.

• Дорогой Виктор. Нельзя просто доставать вещи из сушилки, не предупредив меня, и сваливать их в кучу на кровати. Когда я их нахожу, они обычно уже высохшие, и мне приходится наливать воду и засовывать их обратно, а потом еще раз запускать сушилку, чтобы разгладить складки, а потом доставать каждую вещь по отдельности и вешать ее. Это называется «метод», Виктор. Хватит меня осуждать.

• Дорогой Виктор. Нет, на самом деле я не умею пользоваться утюгом. Потому что у нас его нет. Разве ты этого раньше не замечал?! Сушилка у нас вместо утюга, Виктор. Кроме того, я бы предпочла, чтобы ты говорил со мной напрямую, а не кричал на меня через свои записочки. Записки нужно использовать в образовательных целях. А не чтобы рисовать непристойные карикатуры с тыкающими в меня руками. Кроме того, тыкают обычно указательным пальцем. Это основы тыкательного этикета.

• Дорогой Виктор. Я добавила отраву в один из продуктов в холодильнике. Удачи.

• Дорогой Виктор. Прости. Наверное, у меня просто ПМС. Понятия не имею, что со мной не так.

• Дорогой Виктор. Это было извинение, мудак ты этакий! Теперь в холодильнике отравлены два продукта. Потому что ты не умеешь принимать извинений.

• Дорогой Виктор. Мне так жаль, что тебе стало плохо. Клянусь, я просто пошутила про отраву в холодильнике. В смысле, я и правда оставила йогурт открытым на столе больше чем на полдня, но это все потому, что отвлеклась на мокрое полотенце на полу в ванной. Раз уж на то пошло, ты сам во всем виноват. Опять-таки приношу свои извинения.

• Дорогой Виктор. Я тебя, конечно, люблю, но от голода я немного слабею. Ты говоришь, что ничего не отравлял в холодильнике, но каждый раз, когда я что-нибудь кусаю, ты косишься и подозрительно хихикаешь, так что мне приходится это выплевывать. Могу только предположить, что так, наверное, чувствовал себя Ганди, когда ему нельзя было есть (подсказка: ему хотелось взяться за нож).

• Дорогой Виктор. Ладно, во-первых, ты не можешь знать наверняка, что Ганди специально устроил голодную забастовку. Насколько мне известно, он тоже пытался избежать отравления. Историю пишут выжившие, Виктор. А не те, кто умирает от голода, потому что их муж, возможно, отравил всю еду в доме. А хотя знаешь что? Все это отправится в мой блог, чтобы в том случае, если люди найдут мой истощенный труп, они могли добиться правосудия. Тебя ждет жестокая и стремительная расправа.

• Дорогой Виктор. Отлично, теперь у нас закончились стикеры. Я пишу это на полотенце, которое ты оставил утром на полу, потому что, судя по всему, мы теперь совершенно наплевательски относимся к полотенцам. Я пойду в магазин, чтобы купить еще стикеры, и я собираюсь есть отравленные крекеры прямо из коробки. Кроме того, кота вырвало в коридоре, и я не собираюсь за ним убирать. С меня достаточно, Виктор. И с кота тоже. Которого, я подозреваю, ты и отравил.

• Дорогой Виктор. Мы с котом уходим от тебя. Можешь оставить себе собаку. И еще я в итоге решила не идти в магазин за стикерами, потому что я с тобой больше не разговариваю, так что пишу все это на твоем полотенце для рук. Больше ты меня никогда не увидишь.

• Дорогой Виктор. Собака начала скулить, когда я сказала, что ей придется остаться с тобой, так что ее я тоже забираю.


Еще от автора Дженни Лоусон
Безумно счастливые. Невероятно смешные рассказы о нашей обычной жизни

Дженни Лоусон – не просто блогер и писатель, получивший немыслимое количество наград за свое творчество, но и обычный человек, который всю жизнь борется с непростым заболеванием. Эта книга – ее удивительное восприятие собственной жизни, в которой, равно как и в нашей, происходят и позитивные, и грустные события. С поразительной легкостью, самоиронией и небольшой искоркой сумасбродства она описывает происходящее с ней и окружающими так, как если бы все они были героями комедийных фильмов. Рассказанные в книге истории не только сделали безумно счастливыми уже тысячи людей по всему миру, но даже спасли несколько жизней, и мы уверены: они привнесут радость и в вашу жизнь, показав, что жить можно и нужно ярче!Содержит нецензурную лексику!


Безумно счастливые. Часть 2. Продолжение невероятно смешных рассказов о нашей обычной жизни

Как найти нескончаемый источник хорошего настроения? Где взять ту волшебную «пилюлю позитива», от которой жизнь заиграет яркими красками? Как это – быть счастливым на всю катушку? Автор этой книги уверена: поводом для радости может стать все, что угодно. Даже, как бы это абсурдно ни звучало, собственная болезнь. В ее понимании быть чудным означает быть уникальным и эта книга, пожалуй, самый необычный дневник, сотканный из попурри забавных и серьезных историй, который произошли с ней и ее знакомыми, и которые вполне могли бы произойти и с вами.


Рекомендуем почитать
Рок–роуди. За кулисами и не только

Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.


Элтон Джон. Rocket Man

Редкая музыкальная одаренность, неистовая манера исполнения, когда у него от бешеных ударов по клавишам крошатся ногти и кровоточат пальцы, а публика в ответ пытается перекричать звенящий голос и оглашает концертные залы ревом, воплями, вздохами и яростными аплодисментами, — сделали Элтона Джона идолом современной поп-культуры, любимцем звезд политики и бизнеса и даже другом королевской семьи. Элизабет Розенталь, американская писательница и журналистка, преданная поклонница таланта Элтона Джона, кропотливо и скрупулезно описала историю творческой карьеры и перипетий его судьбы, вложив в эту биографию всю свою любовь к Элтону как неординарному человеку и неподражаемому музыканту.


Обреченный Икар. Красный Октябрь в семейной перспективе

В этой книге известный философ Михаил Рыклин рассказывает историю своей семьи, для которой Октябрьская революция явилась переломным и во многом определяющим событием. Двоюродный дед автора Николай Чаплин был лидером советской молодежи в 1924–1928 годах, когда переворот в России воспринимался как первый шаг к мировой революции. После краха этих упований Николай с братьями и их товарищи (Лазарь Шацкин, Бесо Ломинадзе, Александр Косарев), как и миллионы соотечественников, стали жертвами Большого террора – сталинских репрессий 1937–1938 годов.


Алиби для великой певицы

Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.


Друг Толстого Мария Александровна Шмидт

Эту книгу посвящаю моему мужу, который так много помог мне в собирании материала для нее и в его обработке, и моим детям, которые столько раз с любовью переписывали ее. Книга эта много раз в минуты тоски, раздражения, уныния вливала в нас дух бодрости, любви, желания жить и работать, потому что она говорит о тех идеях, о тех людях, о тех местах, с которыми связано все лучшее в нас, все самое нам дорогое. Хочется выразить здесь и глубокую мою благодарность нашим друзьям - друзьям Льва Николаевича - за то, что они помогли мне в этой работе, предоставляя имевшиеся у них материалы, помогли своими воспоминаниями и указаниями.


На берегах утопий. Разговоры о театре

Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.