Дары данайца - [11]

ХМ, а здесь и сейчас за такие мысли могут и лоб зеленкой намазать. Но это так, небольшое отступление, которым я ни с кем не поделюсь даже под пытками. На самом деле, чем живет страна из газет сквозь призму критического отношения выявить можно. Особенно много этой информации добывается из победных реляций: там что — то построили, там чего — то увеличили выпуск, там поработали над недостатками, а то и вовсе взяли на себя повышенные обязательства. Вот из этой шелухи информация и выделяется, выделяется с трудностями примерно девять десятых шлак, но при должной настойчивости… Да, забыл сказать сегодня шестнадцатое июня тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года, за окном яркий солнечный день, и порхание снежинок…, вот не надо ловить меня на вранье, тополиный пух мешал жить во все времена. А что я сам помню из событий пятьдесят седьмого года… тысяча девятьсот который? Знаю, что где — то именно в это время началась реформа в сельском хозяйстве, о которой многие потом говорили как о самой бестолковой — все разрушили, но мало чего создали. В октябре будет дан старт космической гонке, слово «Спутник» станет самым популярным в мире, а в Америке начнется ядерная истерия — закопают весь бюджет в землю, причем следует понимать это буквально, будут строить огромное количество подземных бункеров на случай ядерного удара. Да! Как я мог забыть, оттепель же, всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве. Теперь можно будет ходить строем не только молча, но и петь песни. Однако люди об этом еще не знают, думают, действительно начинается новое время и право излагать свои мысли перестанет быть наказуемым. Наивные, наказывать действительно сильно не станут, реальных сроков получит не так много людей, но всех предупредят о неправильном понимании тезиса единства прав и обязанностей. Пока еще народ сильно в этом направлении не разошелся, память о былых временах выветривается не быстро, но время идет, поэтому меры недремлющим оком будут приняты обязательно, во избежание… Ну, а когда наступят брежневские времена, «права и обязанности» разделятся, одним достанутся обязанности, другим права, и закладываться это разделение начинает именно в это время.

Чем еще знаменит тысяча пятьдесят седьмой год? Секундочку… Точно! В этом году перенесли сроки платежей по займам тридцатилетней давности, ещё на двадцать лет, и люди поняли, что их в очередной раз обокрали, поэтому последовал массовый отказ от «необязательной» покупки облигаций государственного займа. Как следствие с этого времени начался неуклонный рост цен на продовольственные и промышленные товары, не нашлось как — то другого пути парировать рост доходов населения, несмотря на резкое увеличение объемов производства, для удовлетворения потребности этого самого населения, товарного изобилия перестало хватать. А значит, начался формироваться новый класс зажиточных торговых работников — начало конца развитого социализма.

Глава 3 Сознание определяет бытие

«Понедельник — день тяжелый», особенно в эти времена, хорошо не догадывались о моей принадлежности к человеку прямо ходящему и большинство анализов взяли на месте моего пребывания, а потом на каталке отвезли в рентген кабинет, где просветили мой череп в двух проекциях — будут искать трещины в Мишкиной бестолковке. И никакого лечения. Голова не болит? Какое тогда к хренам лечение? Сон и питание лучшее лекарство, а остальное от лукавого. Кстати, совершенно согласен с мнением зав. отделения, я и в своем двадцать первом веке настороженно к нашей медицине относился, а уж в а пятидесятые годы тем более десятой дорогой надо все эти клиники обходить.

Ближе к концу дня, проведать меня пришел следователь, торопился, задал несколько вопросов, даже не поинтересовавшись, что делал подросток глубокой ночью на улице, быстренько оформил протокол, который подписала дежурная медсестра, и отчалил со спокойной совестью. В целом все его труды в протоколе сводились к ставшей бессмертной в будущем шутке — Шел, упал, очнулся, гипс. Ну и хорошо, мне его присутствие не очень понравилось, тем более у Миши всегда были сложности в общении с милицией, не с милицией вообще, а конкретно с детской комнатой милиции. И вот ведь не задача, сам по себе Миша среди подростков не особо выделялся, но игнорировать разборки с соседним районом, когда с двух сторон сходились до сотни полторы подростков, он не мог в принципе. Таково условие среды, в которой он жил, и если не принимать участие в этой «общественной» жизни, то недолго стать изгоем, когда каждый «нормальный» пацан при нечаянной встрече, будет считать своим долгом, выразить презрение. Вот так и получилось попасть на учет, да еще сотрудник этой комнаты непонятно почему взъелась именно на него, хотя понятно почему, кого — то из ее родственников домушники обнесли, а участие Мишки в таких делах ни для кого в округе секретом не являлось. Статус, мать его.

Кстати, о матери, несмотря на отсутствие нежных чувств к своему сыну, она все — таки выкроила время навестить болящего…, вечером…, во вторник. Почему? Так это от того, что своего первого ребенка, Мишу, она прижила еще не будучи замужем, и только спустя три года ей посчастливилось встретить свою судьбу — судового механика Антона Дмитриевича, который был старше ее на пятнадцать лет. Мировой дядька, не посмотрел на моральный облик своей возлюбленной, а если избавить его от хронической лени, цены бы ему не было. Через год, у них родились две дочери, после этого Дмитриевич души не чаял в супруге, но вот нормальные отношения с пасынком у него не сложились, да и не могло быть иначе, неуправляемость Михаила его сильно допекала. Попытки воспитания силовым методом Мишке впрок не пошли, после второго раза он просто сбежал из дома, и был водворен обратно только спустя полтора месяца вольной жизни, а отчим был предупрежден инспектором о недопустимости избиений ребенка. Так в семье наступил хрупкий мир, Мишку больше никто не трогал, но и никакой заботы о нем не проявляли, и если бы не бабушка, которая по — прежнему относилась к нему более или менее нормально, то ничего бы паренька в этой семье не держало. А мать, что мать? Теперь у нее на руках были две девчушки, некогда ей было на малолетнего преступника отвлекаться, так что, появление ее в больнице с гостинцем уже событие выбивающиеся из рядовых. Должен сказать, что после прихода матери Михаила, я начал задумываться о своем будущем, оно, конечно, хорошо получить вторую молодость, а если хорошо подумать? Попасть в пятидесятые годы человеку из двадцать первого века то еще «везенье», это пока идет адаптация можно потерпеть, а пройдет пару лет и взвоешь без той информационной суеты, к которой привык в свое время. Здесь и сейчас даже телевидения нет, не то, что цветного, экспериментальное чёрно — белое вещание в нашем городе обещают через год запустить, наткнулся на интервью в газете. Хотя, если вспомнить те передачи, которые показывали по «ящику» в шестидесятых — семидесятых годах, может быть и не надо такого счастья. Да и просто жизнь тоже не сахар, избаловала нас цивилизация, не понимаем, насколько плоды прогресса нам времени экономят. Вот, например холодильники, знаю, что здесь они редкость, поэтому бОльшую часть продуктов впрок не наберешь, изволь каждый день в очередях стоять. Или стиральные машины, здесь и сейчас они другие, не автоматы и даже не полуавтоматы, вода заливается вручную, порошка нет, желто — серые куски мыла на терке трут, белье после стирки отжимается резиновыми валиками, прополаскивать приходится тоже руками. А этовсе время. Ну и на закуску — коммуникация отсутствует напрочь, телефон в доме редкость, только большим начальникам ставят, поэтому чтобы о чем — то с кем — то договориться будь добр ножками, ножками, или если повезет можно на общественном транспорте проехаться. А уж частные дома… можно баллады слагать, воду надо бидонами с водокачки возить, канализация не предусмотрена в принципе, что при таком расходе воды несущественно, отопление печное, дровами. Последнее особо актуально потому, что Михаил проживал именно в частном доме, почти на границе поселка, причем в самом доме место ему выделялось только в зимнее время, а так будь добр в стайку, рядом с летней кухней, где много лет назад содержалась разная живность. Ничего плохого пацан в этом не видел, как раз ночевать на свежем воздухе, а за столько лет все запахи из стайки выветрились, ему нравилось гораздо больше, чем в духоте четырех стен. Мне тоже об этом стоит задуматься, пока лето можно и на прежнем месте перекантоваться, а что делать, когда наступят холода? Снова в дом перебираться? А вот тут возникнет проблема, девочки растут и им требуется все больше и больше жизненного пространства, уже этой зимой начали возникать конфликты у них с Мишкой, а что будет дальше? Нет, надо придумать что — нибудь такое, что бы как можно реже встречаться со своими сестрами, а то ведь случись чего, всех собак на меня повесят. Сейчас по этому поводу голову ломать незачем, вот выпихнут из клиники тогда и будем думать.