Дарий Великий заслуживает большего - [11]

До стажировки в «Роуз Сити» я даже не подозревал, что знаю о чаях прискорбно мало. В первый день я думал, что готов приступить к работе, но быстро понял, что мне еще учиться и учиться. Поразительно, как много знаний можно почерпнуть в месте, где действительно делают чай.

Мне предстояло постичь тонкости переменчивой политики производителей чая, зависящей от времен года, и магию терруара[5]. По какой-то неведомой причине люди произносили это слово с такой интонацией, что можно было буквально услышать курсив.

Я и не представлял, что подобное возможно.

«Это поцелуй самой земли, – говорил мистер Эдвардс. – Словами не передать, разве что приблизительно».

Я крайне смутно понимал, что он подразумевал под этим.

Правда.

Но очень хотел понять.

Когда папа закончил мыть посуду, а я заварил кабусэтя в маленьком чайнике на двоих, мы устроились на диване. Нас ждал «Звездный путь: Глубокий космос 9».

Пусть на это ушло немало времени и сил, мне все-таки удалось убедить папу посмотреть сериал целиком, не перемежая его эпизодами из «Следующего поколения» и «Вояджера», как мы обычно поступали.

– Это одна история, – сказал я. – И вдруг Лале захочет присоединиться?

Папа колебался, пока у меня не начались тренировки по футболу, а потом у нас не каждый вечер выдавался свободный час. Наконец он сдался. И оказалось, что так гораздо проще следить за сюжетом.

Пока я наливал папе чай, он включил серию «Далекие голоса».

– О, мой брат-близнец! – Я ткнул пальцем в Кварка – принадлежавшего к расе ференги владельца бара на космической станции, – когда того показали в заставке.

Папа фыркнул.

– У тебя замечательные уши, – сказала мама, подходя к нам. А потом наклонилась и потянула меня за ухо.

– Хочешь посмотреть с нами? – Я подвинулся к папе, чтобы освободить ей место.

– Не сегодня. Твоя сестра плохо себя чувствует.

– Тебе помочь?

– Давай я с ней посижу, – предложил папа, но мама опустила руку ему на плечо.

– Не нужно. Смотрите сериал. Я все равно собиралась поработать.

Мама направилась на кухню, и вскоре оттуда донесся знакомый шум Устройства для Приготовления Горячего Напитка из Зерен, которое я из принципа отказывался называть иначе – и не пользовался им я тоже из принципа. Начальные титры как раз заканчивались, когда мама снова прошла мимо нас, поцеловала меня в макушку, а папу в висок и стала подниматься наверх с дымящейся чашкой кофе в руках.

Папа проводил ее долгим взглядом. Прикусил губу и быстро потер заросший щетиной подбородок. Потом положил руку мне на плечо и повернулся к телевизору.

После чего мы оба попытались расслабиться.

Самый душераздирающий звук во Вселенной

В ту ночь я долго не мог уснуть.

Во-первых, нервы после матча гудели, как варп-ядро.

Во-вторых, я попытался дозвониться по скайпу до Сухраба, но он не ответил, и я потратил полчаса на то, чтобы написать ему электронное письмо.

В-третьих, родители ругались.

Возможно, ругались – слишком сильно сказано, потому что вряд ли они злились друг на друга. Скорее они были чем-то расстроены и обеспокоены и обсуждали это тем приглушенным Родительским голосом, который мамы и папы используют, чтобы скрыть волнение. Неужели они думают, что уберегут нас с Лале от тревог, если будут говорить шепотом?

Перед тем как лечь спать, я пошел в туалет, чтобы почистить зубы и отлить. Услышав голоса родителей (у их ванной с моей общая вентиляция), я уселся на унитаз.

– Я не представляю, как мы это осилим, – сказал папа. – У меня на носу калифорнийский проект, а после него нужно сразу приступать к работе в Арканзасе, если нам все подтвердят. Ты тоже работаешь сверхурочно. И все равно у нас не получается…

Мама вздохнула.

– Знаю. Знаю. Мне просто невыносимо от того, что я здесь, а не там.

– Понимаю, милая.

Папа пробормотал что-то так тихо, что я не смог разобрать.

– Плохо. Маму говорит, осталось недолго. Он почти все время спит, а когда просыпается, не успевает даже поесть.

Значит, они снова говорили о Бабу.

Потом я опять не смог разобрать ни слова, но услышал, что мама плачет.

Это был самый душераздирающий звук во Вселенной.

Я оторвал кусок туалетной бумаги, чтобы вытереть слезы, и случайно задел бачок.

Пришлось нажать на смыв, чтобы не выдать себя, но теперь из-за шума воды я вообще ничего не слышал.

Когда он наконец утих, то между собственными всхлипами я разобрал мамино:

– …детям рано или поздно.

– Завтра, – сказал папа. – Дай я сначала позвоню своим.

Больше я ничего не слышал. То ли родители дальше разговаривали шепотом, то ли ушли из ванной.

Я сполоснул руки, сделал пару глубоких вдохов и отправился в кровать.

Но заснуть все равно не смог.

Когда на следующий день я вернулся с тренировки, Лале сидела за кухонным столом, пила чай и читала огромную книгу в мягкой обложке. Щеки у нее наконец порозовели, и при виде меня она даже оживилась.

– Привет!

– Привет, Лале. – Я наклонился, чтобы поцеловать ее. – Тебе лучше?

– Ага.

– Что читаешь?

– «Дюну».

– Ничего себе. – Я моргнул. – И как тебе?

Лале пожала плечами.

– Нудятина.

– Понятно.

Я подошел к чайнику и налил себе чай.

С тех пор как мы вернулись из Ирана, Лале завела привычку сама заваривать чай, если меня не было дома.