Даринга: Выход за правила - [67]
Отпустил технику. Распревратился. Влез в бронекостюм и, слившись с окружением, потащил на замковую кухню упиханный за пазуху мешок. Штурман хорошо усвоил план замка и расписание движения стражи, потому обошлось без эксцессов. В особо проблемных местах он, прилипая присосками, просто проползал по потолку, ругаясь на нервюры, затрудняющие движение.
Кухня впечатляла размерами и сложностью мироустройства: очаги в очагах, печки хлебные и духовки от малых до огромных, вертела для запекания быков и вертела для миниатюрных птичек, утварь известная и вовсе не знакомая. Длинные столы, лавки, полки, колеса с подвешенной дичью, жерди со свисающими пучками пряных трав. Бочки с питьем, лежащие друг на друге, выпирая краниками. Лохани с рыбой. Внушительные засовы на низких дверях кладовых. И, опять же, нервюры в два кирпича, ребрами торчащие из закопченного потолка.
Штурману снова пришлось висеть под ними, пока разбуженная скрежетом засова и злая, точно оса, кухарка, выводила за ухо из кладовой поваренка, пойманного на краже мясного рулета. А после еще увещевала, легонько постукивая половником по голове.
Наконец сопящий, ревущий в три ручья поваренок уснул на тростнике под столом, сжимая мурзатой лапкой недоеденный пирог, а старуха ходила с метелкой, как с алебардой наперевес, выискивая непорядок, потому как Риндиру удалось сбросить вниз здоровый ком пересыпанной копотью паутины. Кухарка глядела наверх и подслеповато щурилась, но, так и не найдя нарушителя, наконец ушла. Острый слух Риндира ловил шаркающие шаги, далекий скрип двери, шорох сенника и бурчание. Потом опять стало тихо. И он стал сдабривать слабительным все подряд — от вчерашней каши до развешанной кольцами на жерди кровяной колбасы. А еще подмешал в мешочки со специями, после аккуратно заворачивая каждый и укладывая, как было. Провозился до прихода поварят и посудомоек. И сбежал через набранное из слюдяных пластинок окно под потолком.
Спрятал под корнями у рва бронекостюм. Соколом взлетел в знакомое окно. И напугал служанку, принесшую королеве завтрак. Бранни особо не баловали разносолами, сегодня тем более. Каша, хлеб, кувшин молока. Хлеб и молоко она оставила, от каши отказалась, сославшись на усталость от молитвы и дурные сны.
— Что, мертвяки снова снились? — спросила конопатая девица даже вроде с сочувствием.
— Ага, они, — Бранни передернула плечами. — Раздутые, от них воняет, а вместо глаз бельма.
— Так потопли, вестимо, — отозвалась конопатая философски. — В темноте на дне и лежат. А сверху тины наросло. Может, сжалится брат-то. Тебя туда не отправит.
— Может.
Служанка ушла, на ходу глотая кашу, заедая полными ложками ужасы, пережитые в воображении. Королева задвинула за нею засовы. Обхватила теплыми ладонями соколиные крылья:
— Получилось все у тебя? Знаю, что получилось!
И шумно выдохнула от облегчения. Подошла к окну, чтобы закрепить платок.
Все оказалось так просто, что даже не интересно. К вечеру зелье подействовало даже на самые сильные желудки, и к выгребным ямам построились все, не взирая на чины и звания. И даже те, кому по должности при любых обстоятельствах сходить с места не положено. Физиология одолела и приказы, и гипноз.
О диверсиях представление на Даринге вроде уже и имелось, но гневались пострадавшие не на тех. А почему-то на рыбаков, якобы устроивших все в отместку за просьбу снизить цены. На главную кухарку с ее страстью к экономии. И даже на неведомую хворь из тех, что начали косить честной народ, когда нёйд прогнали или убили. Это было уж вовсе революционное заявление. И Риндир подозревал, что после смерти епископа маятник качнется в другую сторону и в болоте станут топить уже его сторонников.
Между тем Медведь не бездействовал. Его дружинники, пройдя через потайной ход, выдергивали стражников по-одному и занимали ключевые точки замка. Люди Трулана в Солейле, до того сидевшие тихо, как мышь под веником, вошли в ворота и сели в караульной — стеречь вороты и подъемный мост.
А Трилл в капелле кричал.
Он видел, как присные исчезают бесследно, и не понимал, что происходит. И страх опутывал его по рукам и ногам. Страх жидкими волнами растекался по замку, обляпывая всякого, к кому прикасался, еще усиливая панику, вызванную внезапной диареей. И ни у кого из покинувших капеллу не возникало и мысли туда вернуться. Наоборот, разбегались зайцами, и ловили их в самых неожиданных местах. Некоторых аж не стенах, с которых беглецы пытались сигануть.
Трилл кричал долго. Потом, охрипнув, сипел. Он мечтал подняться с кровати, ползти на коленях, чтобы накостылять нерадивым, но собственный страх, отразившись, вернулся к епископу, и убийцы чудились и под ложем, и за статуей Судии, и на балках, подпирающих крышу, и за оконными решетками. Переплет редкий, впору пролететь стреле.
Всхлипнув, епископ запнулся. Замолчал, с подозрением сверля темноту глазами. Хотел закрыть глаза — и боялся. Лампы воняли прогорклым маслом. В окна сочился по капле смутный лунный свет. И тогда дверные петли заскрипели, и убийцы оказались внутри.
Медведь не стал медлить. Воткнул Триллу меч в живот, провернул. Левой рукой прижал к лежанке бьющееся тело. Правой — вырезал его черное сердце. Взял, донес до весов Судии и бросил на чашу. И косящие весы уравновесились. Трулан поднял глаза к черным балкам, на которых сидел рыжий сокол.
В сборник вошли фантастические произведения Марии Семёновой, Марии Галиной, Павла Молитвина, Елены Хаецкой и других известных авторов.«Чем больше я узнаю людей, тем сильнее люблю собак», — говорили, если верить легендам, все без исключения знаменитости от Платона до Черчилля.А еще говорили и говорят: «Злой, как собака».«Быть может, по образу и подобию Господа были созданы совсем не прямоходящие звери, а те, которые шагают на четырех лапах и машут хвостом?» — писал в одном из своих романов Дин Кунц.А еще положительные герои любят в праведном гневе вскричать: «Собаке — собачья смерть!»Они такие разные, наши четвероногие знакомцы, — чьи-то друзья, чьи-то враги.Они первыми были отправлены в космос и скоро будут сопровождать звездолетчиков, идущих «по пыльным тропинкам далеких планет».Их делали героями своих произведений такие непохожие писатели, как Лев Толстой, Джек Лондон, Рей Брэдбери и Михаил Булгаков.Слушать и читать об их подвигах, проделках и преступлениях — одно удовольствие, вспомните хотя бы бессмертную «Собаку Баскервилей».С собаками не соскучишься, а потому — приятного чтения!
В этом мире падающие звезды остаются жить среди волшебного народа; вредные птички летавки умеют странствовать между звезд, вот только начисто забыли об этом, и потому чаще оказываются в жарком или супе; телепорт угодил в замковый ров, исправно пополняя поголовье лягушек странными особями; инквизиция охотится на остроухих, а те готовы превратиться из тревожной сказки в опасную быль... но в этом мире никогда не оставят в беде и придут на помощь.
Стеб. Пародия. Темный властелин узнает о попаданце, который может расстроить его коварные планы и злобные замыслы, и наконец решает разобраться, откуда растут ноги у проблемы. Так что кому приключения, сверхспособности и юные эльфийские принцессы, а кому-то придется за базар отвечать. Подозреваются все!
"… и великие воды не могут потушить любви… стрелы ее — стрелы огненные…" История любви Ивара и Ливии Харт.
В сборник «Славянское фэнтези» вошли произведения Марии Семёновой, Андрея Валентинова, Елизаветы Дворецкой, Николая Романецкого и других известных авторов.Доблестные витязи, могучие чародеи и коварные злодеи, мастерски владеющие всеми видами оружия, вновь сходятся в смертельных поединках. Не на живот, а на смерть бьются за любовь прекрасных дев, счастье своих близких, ради славы или презренного металла, дающего власть над людьми и странами. Берегини смертельно ранят любовными стрелами, змии подколодные, летучие и плавучие стремятся извести человечий род, волхвы и ведуны бродят по градам и весям нашей и «параллельной» Руси, награждая, карая и милуя, когда по заслугам, а когда и потакая собственной блажи.
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.
Здесь выложены рассказы, каким-то боком связанные с романом «Колодец Ангелов». «Я так люблю танцевать» -- история появления расы элвилин. «Практиканты» -- первое совместное расследование будущих инквизиторов Марцелева и Комарова. «Колодец Ангелов» -- жутковатая история, выросшая из сна, с нее все и началось.
Из донесения № 415/A. Совершенно секретно. Закрытая связь Кирилл Марцелев, инквизитор шестой ступени; седьмой следственный отдел, опасные и необъяснимые дела — главе Инквизиции Нижнего Новгорода С. Шапину 13 апреля. 11.34. В холле гуманитарной академии обнаружена неизвестная со множественными травмами и ожогами. Обстоятельства появления не раскрыты, свидетели покушения отсутствуют. Аварии и катастрофы в городе не происходили, маньяки не зафиксированы. Пострадавшая доставлена в больницу. Ведется расследование. Шифр 173, ключ 14. Шифровальный блок «Сафари». Второй каскад закрытия — личный.
Семь лет прошло с момента, как Судьба раскидала по миру бывших друзей: Салзара, Хельгу, Торуса и Илара. Многое изменилось, пришел конец юношеским мечтам, наступило время амбиций и борьбы за власть. В Даринге правит Орден Божьего суда, объявивший пришлые расы вне закона. Люди и элвилин находятся в состоянии холодной войны, грозящей вот-вот перерасти в нечто большее. Это время, когда каждый сам за себя и, порой, чтобы выжить, приходится отметать старые привязанности и переступать через былую дружбу. Но даже в такую тяжелую пору героев не покидает надежда на лучшее и каждый, в меру сил, старается обрести собственное счастье.
Эльфы — это не лапочки с ушками. Это древняя культура, древняя гордыня и невероятная тяга к знаниям. А уж о магии эльф высокого рода просто обязан знать все. Естественно, не обойдет он магическую академию. И магичек. Потому что даже в самой лучшей академии не обучают магии любовной, это природный талант, который надо выгуливать и проветривать. Но — тут нашла коса на камень. Очень сложно соблазнить отличницу, в которую, к тому же, влюблен самый настоящий некромант. Роман является приквелом к «Книге кораблей», читается как вполне самостоятельное произведение. 16+.