«Дар особенный»: художественный перевод в истории русской культуры - [94]
Участвуя в дискуссии о серии «Литературные памятники», Линецкая сказала, что «памятники литературы и шире – истории – это, по сути, все творения письменности, так глубоко запечатлевшие время, что и “жерло вечности” их не пожрет». «Переозвученные» Эльгой Львовной Линецкой, они в полной мере сохраняют это свое, несомненно, главное свойство.
Неполинявшие линьки
Семинар Эльги Львовны Линецкой – главное событие моей жизни. Видимо, так тому и быть, и вряд ли какое-либо иное событие сможет с ним соперничать. Событием оно оказалось еще и потому, что жизнь семинара во мне идет как бы в гору, захватывая меня с каждым годом все сильнее. Эльги Львовны уже нет, мы не внимаем ей, не трепещем перед ней, не обижаемся на нее, не провожаем ее, не приходим к ней, а к участникам семинара я с каждым годом (а после ее кончины и с каждым днем) привязываюсь все сильнее. Несмотря на то что перевожу мало, я все более убеждаюсь, что моя судьба состоялась так, как она состоялась, именно благодаря семинару.
Как известно, клички, хотим мы того или нет, подчас сопутствуют нам всю жизнь. Но нередко и сами мы их с восторгом подхватываем. Вспомним хотя бы импрессионистов. Меня и Володю Симонова в 1970 году привела в семинар Линецкой Александра Марковна Косс. Вскоре, увидев нас на одном из заседаний переводческой секции, Виктор Топоров назвал нас линьками. Лучший способ парирования – благодарность. Отвечать могу только за себя, но я свыкся с этим именем.
В нашем, семинарском случае это еще и чужое имя, имя, в какой-то степени восполняющее недоданную многим из нас осененность именем ангела-хранителя. Чужое имя, под знаком которого и под опекой которого человек может идти по жизни. Линьки в этом смысле ничем не отличаются от горацианцев, вольтерианцев, байронистов, донкихотов, ницшеанцев – разве что камерностью эха.
Почти одновременно со мной в семинар пришла Елена Баевская, чуть позже появился Дмитрий Шнеерсон, активными членами семинара были Майя Квятковская, Марина Пальчик, Леонид Цывьян, Владимир Васильев, Виктор Андреев, Михаил Яснов, Виктор Михайлов, Елена Дунаевская. В начале 1970-х годов в семинар еще захаживал Геннадий Шмаков. Далеко не все уживались. Не уживались, по-видимому, те, для кого художественный перевод – это только сознание, в то время как он, наверное (впрочем, равно как и сама поэзия), не что иное, как мистический брак (для каждого свой, сокровенный) того же сознания с материей.
Семинар был типичным оазисом в пустыне. Оазисом, который и реально, и утилитарно, и метафизически, и идеологически немыслим без пустыни (в то время как пустыня вполне мыслима без оазисов). Исчезнет пустыня – исчезнут и оазисы. И руки заламывать ни к чему.
Вывести из себя Эльгу Львовну можно было очень легко, и чем ближе был ей человек, тем легче она воспламенялась. Я до сих пор с упоением вспоминаю минуты, когда она, потрясая как топором моим переводом одной современной пьесы, с негодованием восклицала: «Как у вас язык повернулся написать туалет! Скажите уборная, нужник, сортир, но при чем тут туалет?» Одна из героинь Набокова полагала, что мистики – это почти что мисты, только незначительные и малоавторитетные. Линьки – те же мистики, которые ни заматереть, ни полинять не могут.
Юрий Давидович Левин
Без преувеличения можно сказать, что Юрий Давидович Левин, ученик и последователь академиков М.П. Алексеева и В.М. Жирмунского, является типичным представителем всемирно известной петербургской школы сравнительного литературоведения, основы которой были заложены Александром Веселовским.
Едва окончив четыре курса университета в 1941 году, он в июле ушел добровольцем защищать родной город. Ю.Д. Левин был тяжело ранен на эстонском острове Сааремаа и летом 1945 года демобилизован. Тем самым, впрочем, он уже в 1946 году «вернулся в строй» как ученый и литератор, навсегда связавший свою судьбу с филологической наукой. Окончив в 1949 году аспирантуру в университете и защитив в 1951 году кандидатскую диссертацию на тему «Зарождение критического реализма в английской литературе (Творчество Джорджа Крабба)», Юрий Давидович в 1956 году, по приглашению М.П. Алексеева поступает в Сектор взаимосвязей русской литературы с зарубежными Института русской литературы (Пушкинского Дома) АН СССР. Дальнейшими вехами научной и литературной биографии Ю.Д. Левина оказались защита в 1968 году докторской диссертации на тему «Шекспир в русской литературе XIX века (От романтизма к реализму)», избрание его в 1975 году заместителем председателя Шекспировской комиссии АН СССР, а в 1984 году – членом Союза писателей СССР. С 1985 по 1987 год он возглавлял Сектор взаимосвязей русской литературы с зарубежными Пушкинского Дома и работал в нем до конца жизни.
Ю.Д. Левин оказался одним из тех связующих звеньев между великими гуманитариями старшего поколения, с которыми ему довелось сотрудничать (помимо М.П. Алексеева и В.М. Жирмунского, непременно должны быть упомянуты также Б.В. Томашевский и Д.С. Лихачев), и новыми, послевоенными поколениями петербургских филологов. Однако своеобразие его человеческого и творческого облика, по-видимому, в не меньшей степени восходит и к той атмосфере, которую мог вобрать в себя и вобрал ребенок, выросший в семье сотрудника знаменитой «Всемирной литературы», основанной Горьким. Долгие годы у него бережно хранилась семейная реликвия – альбом с автографами Блока, Сологуба, Кузмина, Гумилева, Чуковского. Наконец, фронтовая твердость и неконъюнктурность не один раз давали о себе знать на протяжении долгой жизни ученого. Стойкость, духовное мужество и научная честность Ю.Д. Левина прошли те испытания, которые выпали на долю его поколения.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.