Дар - [72]

Днем в пятницу мне позвонила Ангелина из «Нового времени», чтобы сообщить, что к Новотным конверт с пожертвованием так, к сожалению, и не поступил. И мне стало ясно, что серия анонимных благодеяний закончилась – по каким бы то ни было причинам.

В этой связи Ангелина, естественно, хотела знать, как ей отвечать на многочисленные звонки и письма. Она попросила меня сформулировать ответы «на пять-десять, максимум пятнадцать» вопросов читателей, которые потом можно будет выдавать письменно или устно.

– Без особой охоты, но так и быть, – согласился я.

Мне все равно нечего было делать, и я сел за компьютер.

Один из последних вопросов касался непосредственно Новотных и гласил:

«Многоуважаемый господин Плассек, мы с большим недоумением прочитали о судьбе семьи с дочерью-аутисткой. Нельзя ли организовать в Вашей газете небольшую акцию по сбору пожертвований для этой семьи, чтобы она не была поставлена в зависимость от благосклонности одного-единственного благородного – или совсем не благородного – «большого спонсора»?»

Тут я вдруг вспомнил про пять золотых дукатов от моих соседей, Энгельбрехтов. И даже оживил в памяти, куда я их прибрал. И я сразу же отправился с ними в банк. На моем счете скопилось – более или менее без моего участия, если не считать полдюжины социальных репортажей – удивительные 7685 евро гонораров, 35 евро я оставил в банке, чтобы там и впредь значилась черная цифра, а не красная, как раньше, а остальное я снял. За золотые монеты мне дали 615 евро. Таким образом, в моем распоряжении было 8265 евро наличных денег, то есть до магических десяти тысяч недоставало еще 1735 евро. Времени до прихода Мануэля было ровно час, и мне не пришлось раздумывать, кому лучше всего позвонить.

– Алло, Гудрун, как дела?

– Спасибо, плохо. Флорентина заперлась в своей комнате, а Бертольд в настоящий момент недоступен для связи. Короче: мне не с кем поговорить.

– Есть с кем: со мной. Поскольку у меня к тебе важное дело. Ты могла бы одолжить мне 1800 евро?

Она присвистнула в телефонную трубку.

– Ну ты шутник. Где я возьму столько денег?

– О’кей, тогда всего лишь 1735. Прошу тебя. Мне срочно нужны деньги. Я верну через пару недель. Самое позднее в январе, тогда я буду работать в штате «Нового времени».

– Ты будешь работать в штате «Нового времени»?

– Да, это уже точно.

– Здорово, – сказала она.

– Я тоже так считаю. Я могу к тебе сейчас заскочить за деньгами?

– Сейчас?

– Да. Я же сказал, это срочно.

– Сколько, ты сказал? 1800?

– Да, 1800. Или две тысячи, если у тебя нет мелочи. Это неважно.

* * *

Должно быть, Мануэль пришел домой на пару минут раньше меня.

– Ну, что с пожертвованием? – спросил он.

– К сожалению, ничего, – ответил я.

Он казался пришибленным и смотрел на меня как на человека, от которого никакого чуда ждать не приходится. И хотя приблизительно так на меня все и смотрели последние двадцать лет, но только сейчас – от взгляда Мануэля – мне это стало по-настоящему неприятным.

Тем более я радовался сюрпризу, который мне еще предстояло ему устроить.

– У тебя много дел? – поинтересовался я.

– Ну, так себе.

– Давай навестим Роману и ее мать?

– Когда?

– Сейчас, – сказал я.

– Сейчас?

– Да, сейчас. Ну, так что, давай?

– Да. Давай. Конечно.

Он казался нерешительным.

– Но? – спросил я.

– Но что мы будем там делать, что им скажем?

– Мы могли бы попробовать их подбодрить, могли бы их немного утешить, – сказал я.

– Но как? Тем, что сообщим об отсутствии пожертвования? Это не особо утешительно. Да они и без нас это знают.

– У тебя есть идея получше? – спросил я.

– Ну, мы могли бы купить у Романы хотя бы один рисунок, если она согласится отдать. У меня есть двадцать евро. А у тебя?

Это была отличная подача.

– У меня есть десять тысяч евро, – ответил я.

Признаться, я находил себя по-настоящему крутым в этот момент, когда достал толстый конверт и бросил его на стол на глазах Мануэля – на его широко распахнутых глазах, – приблизительно такой же крутизны, как Майкл Дуглас в фильме «Уолл-стрит». При этом мой триумф состоял в том, что Мануэль в счастливом экстазе спонтанно бросился мне на шею. Так что мне уже было что предъявить пресловутому Йохену. На это и были рассчитаны десять тысяч евро.

– Значит, все-таки пожертвование поступило? – спросил он.

– Не совсем.

– Как не совсем?

– Я немного этому поспособствовал, я… собрал среди своих друзей, – замялся я.

– Вау. А я и не знал, что у тебя такие богатые друзья.

– Я тоже не знал, честно признаться, – ответил я.

Чудо второго конверта

Для Мануэля эта долгая поездка обернулась разочарованием, потому что Роману он не увидел. Но в ее папке было два новых рисунка животных, причем, судя по этим рисункам, нельзя было утверждать, что у художницы был творческий период, отмеченный внутренним покоем и теплом. Но кого бы это удивило.

Я сам поначалу был до полного изнеможения занят тем, что во всех подробностях выслушивал от Эрики Новотны историю болезни ее мужа с параличом правой руки, из-за которого он останется недееспособным на ближайшие несколько месяцев: какой может быть сантехник с парализованной рукой! Я рассказал ей об одном случае, как человек целый год после инсульта с односторонним параличом не только справлялся со своей работой, но даже выиграл полумарафон. На самом деле то был никакой не полумарафон и даже не четвертьмарафон, а международный шахматный турнир, если память мне не изменяла. Но я заметил, что госпожа Новотны была настроена цепляться за каждую соломинку.