Дар - [33]

— Может, — раздумчиво кивнул ведун. — А может, и нет. Не бери ты лучше этого в голову. Не твоего ума это дело.

Ратник медленно моргнул и вяло покрутил головой.

— И то правда, — тихо пробормотал он. — Что-то и меня сморило. Узнает воевода…

— И что, коли узнает? — ведун, как это ни странно, с каждой минутой становился все трезвее и трезвее.

— А ничего! — ратник вызывающе тряхнул головой и, насколько это было возможно в лежачем положении, выпятил грудь. — Не боюсь я его! Па-адумаешь!.. Воевода наш, если хочешь знать, трус. Угу-у… — ратник выпятил нижнюю губу и покивал. — Это молокососам он может зенки замылить, а нас, тертых калачей, на мякине не проведешь. Телом-то он крепок, а вот духом хлипковат. Оттого, видать, и хочет перед всеми героем себя выказать.

— И получается? — полюбопытствовал ведун.

— Ш-што? — удивился ратник, не без труда отыскав разбегающимися глазами лицо собеседника.

— Ну, героем себя показать.

— А то! Не зря ж его воеводой-то поставили! А только страх-то все равно его гложет. Не сумел он его извести…

Ведун улыбнулся.

— Ну так ведь тот, кто совсем страха не ведает, тот скорее дурак, а не герой. А герой-то как раз тот и есть, кто страху своему воли не дает и обуздать его умеет.

— Ну да, — согласился ратник через пару минут. — Вот я и говорю: встряхнуться мне надо. Засыпать-то нельзя…

Последние слова Гнат договаривал с видимым трудом, вяло ворочая непослушным языком и с трудом разлепляя закрывающиеся веки.

— А ты все ж таки поспи, — совершенно трезвым голосом посоветовал ведун.

Ратник, будто подчиняясь приказу командира, уронил голову на траву и затих.

— Все поспите, — в голосе ведуна прорезались стальные нотки. — Только недолго, — он глянул на солнце. — До полудня. А потом просыпайтесь с ясными головами да идите по своим делам. Все у вас сегодня утром было тихо да спокойно. Ничего странного вы в лесу не видели, никого не встречали. Выпили чуток, да подремали по очереди — всего и делов-то.

Ведун посидел, глядя на спящих ратников, потом легко поднялся на ноги и с наслаждением потянулся. На тряпицу присела желтогрудая печужка. Косясь черным глазом на ведуна, она клюнула пару хлебных крошек, потом перепорхнула поближе к салу.

— Кыш! — громким шепотом приказал ведун и махнул рукой. Пичуга испуганно пискнула и, вспорхнув с тряпицы, скрылась в ветвях.

— Кр-рошек пожалел? — резким насмешливым голосом поинтересовался кто-то из-за спины ведуна. Тот оглянулся через плечо. Поодаль на взгорке, на тонкой березовой ветке, как на качелях, раскачивалась большая черная пицца, похожая на ворона.

— Сало-то соленое, — спокойно пояснил ведун. — Наклюются, передохнут все.

— Птичек пожалел? — все так же насмешливо каркнула птица. — Похвально.

Ведун, не обращая внимания на насмешки, наклонился и завернул остатки сала в уголок тряпицы, оставив на виду раскрошенный хлеб. Потом взобрался на пригорок и остановившись на вытянутой руке с интересом посмотрел на птицу.

— Вот, значит, вы какие, враны, — с усмешкой сказал ведун. — А я уж думал, ты не покажешься, так и будешь шпионить издали.

— Я не шпионю, — птица озорно сверкнула черным глазом. — Я наблюдаю.

— А-а-а, — не переставая улыбаться, протянул ведун. — Ну так это же совсем другое дело! Давненько не было видно вранов в людских землях. Чего вдруг решили наведаться?

— Времена изменились, — уклончиво ответила птица.

— Это точно, — кивнул ведун. — Слышу любимую речь жрецов. Похоже, вы так и остались с ними в близких друзьях. Однако слышал я, будто твое племя, покинув Тридолье, откочевало на восток. Туда, откуда, если верить жрецам, как раз и идут все изменения времен. Так скажи мне…

— Крарр, — вставила птица.

— Скажи мне, любезный Крарр, уж не те ли самые приснопамятные Повелители Ужаса послали тебя за нами… наблюдать?

— Враны никогда не были врагами людям, — жестко отрезала птица.

— Времена изменились, — пожал плечами ведун. — Ты сам сказал!

— Ты мне не доверяешь?

— А какая разница? Если тебя послали шпионить, ты все равно будешь это делать, независимо от того, верю я тебе или нет. И помешать тебе в этом я вряд ли смогу. Хотя… — ведун смерил птицу задумчивым взглядом. — Разве только взять да и свернуть тебе прямо сейчас шею?

Птица беспокойно переступила лапками.

— Но, поскольку вина твоя не доказана, делать я этого не буду, — снисходительно закончил ведун. Вран пренебрежительно каркнул.

— Да и нет у меня, по счастью, никаких таких особенных секретов, кои могли бы заинтересовать слуг Сумрака.

— Увер-рен?

— Вот теперь засомневался, — ведун с улыбкой покачал головой. — Ну раз такое дело, и сам ты будешь с востока, может, расскажешь мне об этих самых Повелителях Ужаса?

Вран красноречиво указал мощным клювом на похрапывающих ратников.

— Они ничего не слышат, — успокоил его ведун. — Можешь говорить совершенно спокойно.

— Нет, — чуть помедлив, отрезала птица.

— Что так? — удивился ведун. — Тайна? Или сам ничего не знаешь? А то ведь кто-то вот только говорил, что он-де людям не враг!

— Потому и не скажу, что не враг, — спокойно ответствовал вран.

— Это как же прикажешь тебя понимать?

— А так и понимай, как говорю. Нечего без нужды лихо кликать. Много есть в этом мире странных и страшных сил. И многие из них не имеют пока над людьми власти лишь потому, что те не дали им еще никакого названия. На счастье ли, на беду ли, но так уж устроен ваш, людской мир: пока что-то в нем не названо, нельзя доподлинно сказать, существует оно или же нет. Так и не буду я вам имя для очередной беды подсказывать да приход ее торопить. Своими-то глазами посмотрите — может, еще по-другому, не так, как я, все увидите.