Дао Евсея Козлова - [41]
Вчера поговорить с Вениамином мне не удалось. Вернулся он поздно, я уже лег спать. Утром я его не застал – ушел на службу. И сейчас, когда я пишу свои записки, его еще нет дома. День у меня сегодня был очень ясный. Постараюсь описать его и передать это свое светлое чувство, которое нынче окрыляет меня.
Я был в дацане. Сегодня Дуйнхор-хурал. Я вспомнил об этом случайно, что да, именно сегодня. А все благодаря Авдотье Поликарповне. Во время обеда, подавая нам картофельные клецки, сказала, что вот мол, картошку и ту стало трудно купить и стоит она как заморские фрукты-ананасы и что вот нонеча полнолуние, а до следующего надо успеть картошку посадить, а где для посадки купить, бог весть, а свою они всю приели. Из всей этой, скорее, для себя самой сказанной речи выделил я одно: сегодня полнолуние. Полнолуние третьего последнего весеннего месяца по лунному календарю. День, когда Будда Шакьямуни передал учение Калачакры (Колеса времен) царю Шамбалы, бог весть, как того звали, я забыл. Дуйнхор-хурал. Ом-ма-ни-па-дмэхум. Пойду, посмотрю. Любопытно.
Возле дацана было многолюдно. И публика не простая. И лиц наших славянских немало. Не только «монгольские». Увидел я и давешнего своего знакомого, полковника Козлова. Был Петр Кузьмич с женой, дамой много его моложе, но очень серьезной с виду. Подойти я постеснялся. Встал, где пришлось, в заднем ряду. Выглядывал из-за голов. А впереди разворачивалось действо. Фасад храма был украшен полотнами с вышитыми буддийскими символами, по сторонам – пучки флажков. Под нестройный трубный рев, бормотание большого барабана и истерические вскрики медных тарелок на маленьком пятачке плясали четверо ряженых. Ну чисто скоморохи на Масленицу. Только эти «скоморохи» одеты были устрашающе, у одного морда сродни волчьей, у другого синее перекошенное лицо с торчащими клыками, у остальных звериные маски, но что это за звери, не разберешь. В руках какие-то жезлы, не жезлы, украшенные шелковыми лентами, оранжевыми и голубыми. Многоцветные одежды. Актеры кружатся, одеяния колоколом. Пестрый вихрь шелковых лоскутов. Маски то вертятся друг вокруг друга, то замирают, подняв одну ногу в мягком войлочном башмаке с загнутым вверх носком, словно хотели шагнуть, да вдруг и позабыли. «Что это?» – заглядевшись, я задал этот вопрос вслух. Ко мне повернулся один господин в модном, явно дорогом сером пальто и мягкой шляпе. Прищур азиатских, к вискам разбегающихся глаз.
– Это Цам. Во время Дуйнхор-хурала монахи приглашают богов спуститься со своего неба на землю. И боги спускаются. Правда, потом приходится их упрашивать вернуться обратно, – в темных глазах плескалась расплавленная усмешка.
Спектакль продолжался минут двадцать еще. Небо заволокло серой с лиловыми подпалинами пеленой. Начал накрапывать мелкий дождь. «Раз-два, раз-два» – стучал он по плечам, по раскрывшимся дамским зонтикам, по шелковым полам и рукавам пляшущих монахов. И вдруг р-раз (!) – разверзлись хляби небесные. Хлынуло потоком, затопляя всех, смывая цветастую яркость церемонии. Взбулькнув, последний раз промычала труба, вслед за ней заглох барабан, танец скомкался. Монахи, а за ними и публика двинулись к высокому крыльцу дацана. Внутри образовалась кратковременная суета. Мокрые, мы отряхивались, смахивали капли с лиц, дамы обтирались платочками, мужчины, нагруженные зонтами, шляпами, сумочками своих спутниц, крутились, выискивая, куда бы это все сгрузить. Гомон, смешки, совсем не соответствующие месту.
Представляю такое столпотворение в православном соборе в день какого-нибудь важного праздника, Пасхи или Покрова…
Нет, не представляю.
Как и в прошлый раз, в зале за низкими столиками уселись монахи в бордовых одеждах и желтых шапочках, необычных таких. На каждой был высокий полукруглый гребень. Шапочки напоминали шлемы римских легионеров. Сегодня здесь, видимо, были все монахи, жившие при дацане, столики стояли у колонн напротив друг друга, а в центре на высоком квадратном столе из разноцветного песка была выложена мандала. Лучи солнца, падающие сквозь стеклянный потолок, плясали на ней сполохами, красными, зелеными, голубыми.
Мы заняли скамейки за колоннами, хурал начался. «Ом-ма-ни-па-дмэхум», – горловым звуком затянул ширээтэ-лама. И опять, как в первый раз, вибрации его голоса заполнили все пространство без остатка. Казалось, оно дрожит, вибрирует вместе с ним. «Ом-ма-ни-па-дмэхум», – выпевали красные колонны… «Ом-ма-ни-па-дмэхум», – вторили шелковые флажки в углах алтаря… «Ом-ма-ни-па-дмэхум», – звучала мандала… Колесо времен вращалось. Оно проворачивалось и тащило за собой Вселенную, город, войну, дождь и дома, меня самого и моих близких. Так было всегда, так и должно быть. «Ом-ма-ни-па-дмэхум», – пело что-то у меня внутри.
Сколько времени это длилось, я сказать бы не мог. Но вот наступил самый последний акт: разрушение мандалы. Все присутствующие встали друг за другом, они по очереди подходили к центральному столу и получали от настоятеля пригоршню песка. Они подставляли шкатулочки, кошелечки, кто-то просто бумажные кулечки. Песок сыпался. Каждый получал свою порцию благодати. Я стоял и смотрел. И вот все почти разошлись, и через головы двоих еще не наделенных Лобсан посмотрел прямо на меня.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) — видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче — исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
Сэкигахара (1600) — крупнейшая и важнейшая битва самураев, перевернувшая ход истории Японии. Причины битвы, ее итоги, обстоятельства самого сражения окружены множеством политических мифов и фальсификаций. Эта книга — первое за пределами Японии подробное исследование войны 1600 года, основанное на фактах и документах. Книга вводит в научный оборот перевод и анализ синхронных источников. Для студентов, историков, востоковедов и всех читателей, интересующихся историей Японии.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.
Работа видного историка советника РАН академика РАО С. О. Шмидта содержит сведения о возникновении, развитии, распространении и критике так называемой «новой хронологии» истории Древнего мира и Средневековья академика А. Т. Фоменко и его единомышленников. Подробно характеризуется историография последних десятилетий. Предпринята попытка выяснения интереса и даже доверия к такой наукообразной фальсификации. Все это рассматривается в контексте изучения современного общественного исторического сознания и тенденций развития науковедения.
Предлагаемая книга впервые в отечественной историографии подробно освещает историю Германии на одном из самых драматичных отрезков ее истории: от Аугсбургского религиозного мира до конца Тридцатилетней войны. Используя огромный фонд источников, автор создает масштабную панораму исторической эпохи. В центре внимания оказываются яркие представители отдельных сословий: императоры, имперские духовные и светские князья, низшее дворянство, горожане и крестьянство. Дается глубокий анализ формирования и развития сословного общества Германии под воздействием всеобъемлющих процессов конфессионализации, когда в условиях становления новых протестантских вероисповеданий, лютеранства и кальвинизма, укрепления обновленной католической церкви светская половина общества перестраивала свой привычный уклад жизни, одновременно влияя и на новые церковные институты. Книга адресована специалистам и всем любителям немецкой и всеобщей истории и может служить пособием для студентов, избравших своей специальностью историю Германии и Европы.