Дантуинские развалины - [18]

Он посмотрел в огонь и надолго замолк.

– Я верю в Мать-Джунгли, – продолжил Тендо. – Болезнь – часть её тайны. Она служит какой-то цели, как голод и борьба за территорию обитания. На всё это неприятно смотреть, но оно является неотъемлемой частью огромного процесса. Однако когда кто-то начинает вмешиваться в природу, болезнь не отступает, а наоборот усиливается. Мне кажется, что Империя выводит галактику из равновесия, хотя долг каждого – поддерживать баланс. Поэтому я и ответил, что я биолог и работаю на Империю. Однако не знаю, долго ли это продолжится. Я ответил на твой вопрос?

Даск немного помолчала. Она взвешивала его слова на весах своих чувств.

– А что нужно, чтобы галактика вернулась к равновесию? – спросила она.

– Дитя моё, я не знаю, – улыбнулся иторианец. – Каждый должен выстрадать свой ответ на этот вопрос. Даже если наши цели совпадают, пути могут быть различными.

Даск прижала колени к груди и обхватила их руками, хотя уже и не чувствовала холода:

– А как мы узнаем, что это наш путь?

Тендо погладил её по волосам. Даск на мгновение вспомнила отца – только он так проявлял любовь к своей единственной дочке. Но тут же нахлынуло былое отвращение к родному дому, и она прогнала воспоминания.

– Ты сама это поймёшь, – мягко ответил он, – со временем.

– Вчера вечером я встретила одного человека, – призналась Даск под влиянием момента.

Иторианец не ответил, только кивнул.

– Он сказал, что работает на Альянс, – она понизила голос, хотя вокруг больше никого не было. – И что ему нужна моя помощь, – она умоляюще посмотрела на Тендо. – Он: ему многое было обо мне известно.

– Даск, в галактике трудно что-то утаить. Ты должна это знать, – мрачно кивнул он. – Ведь наша работа тоже заключается в том, чтобы раскрывать тайны на генетическом уровне. Все мы как будто находимся на приборном стекле микроскопа. Обо всех нас кому-то что-то известно.

Она недовольно поёжилась.

– Мне показалось, что на меня буквально навели радар. А всегда казалось, что никто меня не замечает. То есть, меня ведь никто не воспринимает всерьёз в лабораториях. Я привыкла считать себя невидимкой. Иногда мне даже нравится, что все смотрят сквозь меня.

– Жить, как тень: Тут есть и моя вина. Я поставил свои желания превыше нужд других. А тебя не замечают из страха. Виллель боится, что вскоре ты превзойдёшь его.

– Так что же мне делать?

– Решай сама, с чем ты можешь смириться, а с чем нет.

– Так ты об этом думал? Мне показалось, ты прошлым вечером говорил с кем-то необычным, – она вдруг почувствовала себя виноватой, что следила за ним.

Однако иторианец, по-видимому, не обиделся:

– Дитя моё, мы сами решаем, что делать и с чем жить дальше. Однако природу нужно поддерживать в равновесии. Всё неестественное нужно удалять, иначе наступит хаос.

Даск поняла, что он закончил и больше ей ничего не скажет. Он и так ясно выразился, что выбор – за каждым в отдельности. Она закидала костер грязью, чтобы притушить пламя, и мысленно выругала себя за покорность. Конечно, она доверяет Тендо, но неужели он должен говорить ей, что делать? Или она настолько привыкла подчиняться приказам коллег-мужчин, что боится проявить самостоятельность? Даск покачала головой.

Когда она надевала на плечи рюкзак, иторианец помог ей без лишних просьб. Она улыбнулась, несмотря на внутреннюю борьбу.

– Спасибо, – она удержала его взгляд. – За всё.

– Дитя моё, придёт время, и твой путь засияет перед тобой, как маяк. Поверь.

– Я верю.

– Ну, коли уж мы всё обсудили, можно поискать и тех летучих мышей, – сказал он, и они углубились в лес.

Сначала биологи легко находили дорогу среди деревьев. Но это продолжалось недолго, скоро им пришлось прорубать себе путь сквозь густые лианы и ветви. Серое небо скрылось за кронами деревьев, и Даск стало жутко. Ни один луч не пробивался вниз, путники с трудом видели друг друга. Даск шла впереди и прокладывала дорогу для Тендо. От ветра становилось всё холоднее, а влажным воздухом дышалось всё труднее. Каждый вздох давался с усилием, вскоре оба обессилели. Чтобы ещё более усложнить положение, следуя по координатам, они угодили в непролазное болото.

Дороги в обход не нашлось, и пришлось идти напрямик. Даск шагала впереди, удерживая руки над водой. Тендо шёл следом, по-видимому, не ощущая неудобств.

– Терпеть не могу мокнуть, – пробормотала девушка.

Солнце зашло, но от этого почти ничего не изменилось. Даск увидела огоньки, танцующие над водой, и улыбнулась, даже несмотря на жалкое состояние. Оказалось, около сотни светлячков сверкали над болотом. Даск остановилась, заворожённая настолько, что потеряла чувство времени. Вспомнив, что Тендо ничего о них не сказал, она обернулась, чтобы выяснить причину. И тут-то она поняла, что его нигде не видно.

– Тендо, – позвала она ещё раз, неловко обернувшись, увязшая в водорослях. С учащённо бьющимся сердцем она выхватили тви'леккский кинжал и полоснула по растениям. Вырвавшись, она пошла вперёд, вспугнув целое облако светлячков.

– Тендо! – позвала она опять, опасаясь худшего.

– Я здесь! – услышала она слабый голос слева.

Она поплелась к кучке сплетённых деревьев в надежде обрести более твёрдую опору под ногами. Едва она успела ухватиться за корень, чтобы вынырнуть, как сильная рука схватила её за запястье и вытащила из мутной воды.