Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том IV - [54]

«Or quando tu cantasti le crude armi

de la doppia trestizia di Giocasta»,

disse «l cantor de» buccolici carmi, [57]

«per quello che Clïò teco lì tasta,

non par che ti facesse ancor fedele

la fede, sanza qual ben far non basta. [60]

Se così è, qual sole o quai candele

ti stenebraron sì, che tu drizzasti

poscia di retro al pescator le vele?». [63]

«Но ведь когда ты грозные сраженья

Двойной печали Иокасты пел, —

Сказал воспевший мирные селенья, — [57]

То, как я там Клиó уразумел,

Тобой как будто вера не водила,

Та, без которой мало добрых дел. [60]

Раз так, огонь какого же светила

Иль светоча тебя разомрачил,

Чтоб устремить за рыбарем ветрила?» [63]

Но как же ты, воспевший в Фиваиде грозные сраженья, попал в Чистилище? — спрашивает Вергилий. Грозные сраженья двойной печали Иокасты пел — воспевал в «Фиваиде» братоубийственную вражду Этеокла и Полиника, сыновей Иокасты и Эдипа. Воспевший мирные селенья — Вергилий, автор «Буколик». Клио — муза истории, к чьей помощи Стаций взывает в своей «Фиваиде». За рыбарем — за Святым апостолом Петром, бывшим рыбаком. Встретив Стация в стане корыстолюбцев, Вергилий так и думает о нём.

Как эти слова относятся к Пьетро Метастазио? Совершенно непосредственно: двойную печаль Иокасты — матери Этеокла и Полиника, также Антигоны и Исмены, Пьетро Метастазио воспел в своей опере «Антигона», музыку к которой написал композитор Кристоф Виллибальд Глюк (1714—1787 годы). В этой же опере присутствует и Клио. Вергилий спрашивает его, как Стация: — «Как он в этом случае, попал в Чистилище, кто его вдохновил прийти к Христианству?»

Ed elli a lui: «Tu prima m’invïasti

verso Parnaso a ber ne le sue grotte,

e prima appresso Dio m’alluminasti. [66]

Facesti come quei che va di notte,

che porta il lume dietro e sé non giova,

ma dopo sé fa le persone dotte, [69]

quando dicesti: `Secol si rinova;

torna giustizia e primo tempo umano,

e progenïe scende da ciel nova». [72]

И тот: «Меня ты первый устремил

К Парнасу, пить пещерных струй прохладу,

И первый, после Бога, озарил, [66]

Ты был, как тот, кто за собой лампаду

Несет в ночи и не себе дает,

Но вслед идущим помощь и отраду, [69]

Когда сказал: «Век обновленья ждет:

Мир первых дней и правда — у порога,

И новый отрок близится с высот». [72]

Стаций говорит, что первым к Парнасу его устремил именно Вергилий, но он был первым после Господа. Парнас — гора Аполлона и муз, где течет Кастальский ключ, дарующий вдохновение. Стаций цитирует знаменитые стихи из IV эклоги «Буколик» Вергилия. В этой эклоге в Средние века видели пророчество о пришествии Христа. Существовали легенды о том, что она обратила в христианство многих язычников. К числу таких обращенных, поэт относит и Стация.

Можно ли отнести Вергилия к пророкам — тема другой книги. Здесь я просто призываю читателя вслушаться в его бессмертные строки, изложенные выше, напоминая, что Вергилий жил незадолго до Христа.

Per te poeta fui, per te cristiano:

ma perché veggi mei ciò ch’io disegno,

a colorare stenderò la mano. [75]

Già era «l mondo tutto quanto pregno

de la vera credenza, seminata

per li messaggi de l’etterno regno; [78]

e la parola tua sopra toccata

si consonava a» nuovi predicanti;

ond» io a visitarli presi usata. [81]

Ты дал мне петь, ты дал мне верить в бога!

Но, чтоб все части сделались ясны,

Я свой набросок расцвечу немного. [75]

Уже был мир до самой глубины

Проникнут правой верой, насажденной

Посланниками неземной страны; [78]

И так твой возглас, выше приведенный,

Созвучен был словам учителей,

Что к ним я стал ходить, как друг исконный. [81]

Стаций особо подчёркивает, что именно Вергилий этим возгласом обратил его к Господу, после чего он уверовал. Он передаёт ощущение обновления мира, проникнутого правой верой и наполненном посланниками неземной страны — Христианскими пророками.

Vennermi poi parendo tanto santi,

che, quando Domizian li perseguette,

sanza mio lagrimar non fur lor pianti; [84]

e mentre che di là per me si stette,

io li sovvenni, e i lor dritti costumi

fer dispregiare a me tutte altre sette. [87]

Я видел в них таких святых людей,

Что в дни Домициановых гонений

Их слезы не бывали без моей. [84]

Пока я жил под кровом смертной сени,

Я помогал им, и их строгий чин

Меня отторг от всех других учений. [87]

Стаций говорит, что он жил во времена римского императора Домициана (81—96 годы), гонителя и мучителя христиан, помогая христианам и впитывая в себя их строгий чин, который отверг его от всех других учений. Домициан — император, злодействами которого полны «Жития святых».

E pria ch’io conducessi i Greci a» fiumi

di Tebe poetando, ebb» io battesmo;

ma per paura chiuso cristian fu’mi, [90]

lungamente mostrando paganesmo;

e questa tepidezza il quarto cerchio

cerchiar mi fé più che «l quarto centesmo. [93]

И, не доведши греческих дружин,

В стихах, к фиванским рекам, я крестился,

Но утаил, что я христианин, [90]

И показным язычеством прикрылся.

За этот грех там, где четвертый круг,

Четыре с лишним века я кружился. [93]

И, не доведши греческих дружин к фиванским рекам — не закончив ещё «Фиваиду», Стаций крестился и стал тайным христианином, почему и находится сейчас в Чистилище, а не в Лимбе. За показное язычество, Стаций осужден к четырём с лишним векам кружения в четвёртом круге.