Когда-нибудь, когда Матильда станет бабушкой, когда станет свободной, она тоже сможет наконец уехать и сфотографироваться на террасе кафе, держась рукой за руку Реми, и это будет в Италии.
Другой снимок, тот, где Реми в тельняшке сидит на ржавой канистре среди коз, она положила в карман. Так можно, стоит только захотеть, дотронуться до него, дотронуться до Реми.
Матильда больше не прижимается лбом к стеклу. Она больше не играет в дышалки.
За стеклом желтизна отступает, пятится назад, и еe сменяет зелень. Матильда подозревает, что это так, но не хочет на такое смотреть. Хочет видеть только одного Реми: как он оборачивается, как он улыбается ей, стоя рядом с качелями под ливанским кедром.
— Ты не замерзла, дорогая?
Замерзла. Она замерзла. Но, к сожалению ее кожа не стала гусыниной, потому что гусыниная…
— Хочешь ко мне на колени?
Нет, она не хочет.
Ласка, согревающая ласка, прижаться к шелковистой ароматной ткани маминой блузки… Нет, это не годится для того, чтобы считать до семи и потом… Да и с таким холодом никакой маме не справиться.
И тогда, поскольку Матильда уже выросла и стала большой, Селина начинает говорить о настоящей школе, и говорит о ней без остановки — как ее девочка туда пойдет первый раз. Говорит, говорит, говорит… Как хочется сказать маме, что она уже знает все про настоящую школу, что это Реми отвел ее туда, в такую школу, раньше всех отвел, в школу для взрослых людей.
А если Он не узнает свою дочку, которая стала такой взрослой?..
Наверное, она задремала сидя — сидя очень прямо, потому что поезд замедлил ход и Селина сказала, что до Парижа осталось ехать совсем немножко. На этот раз Матильда посмотрела в окно, потом придвинулась к нему, уперлась лбом в стекло. И тогда она их увидела.
Там. За стеклом.
Вдоль поезда, который тащился по кромке серого города, внезапно выросли они. Вспыхнула желтизна, абсолютная желтизна, и живые головки повернулись к девочке, и тысячи подсолнухов пристально посмотрели ей в глаза.
— Как? Разве здесь есть подсолнухи?! — задыхаясь от восторга, закричала Матильда.
— Конечно. Конечно же, солнышко мое, — ответила мама. — Подсолнухи есть везде!..
Ноэль Шатле — известная французская писательница, автор романов, эссе и новелл, актриса, преподаватель университета, руководитель литературного семинара. Ее перу принадлежит «Система агрессии» (Введение в философию маркиза де Сада), а темой диссертации стала еда как предмет эстетики.
Первая же книга Ноэль Шатле, сборник новелл «История ртов» («Histoires de bouches», 1986), получила Гонкуровскую премию.
Настоящим событием в современной французской литературе стали три романа писательницы, «Дама в синем» (в 1996 году удостоен премии Анны де Ноайль, учрежденной Французской Академией), «Бабушка-маков цвет» и «Девочка и подсолнухи».
