Дама Пик - [55]

Август посмотрел и удовлетворенно кивнул. Что бы ни «сказал» Теа ее ворон, он ее не обманул. На форзаце и в самом деле находился экслибрис[45] графини Консуэнской – роза с шипами, вписанная в вытянутый по вертикали пентакль.

– Что теперь?

– Посмотрим… – И Теа начала перелистывать книгу, пока не нашла страницу, всю исписанную чьей-то уверенной рукой. Ее рукой, насколько мог судить Август, неплохо изучивший почерк Теа д’Агарис. Слова и строчки текста были вписаны прямо между печатных строк, а на полях нарисованы несколько магических фигур и даны к ним пояснения. Во всяком случае, выглядело это именно так.

– Сколько вы хотите за эту книгу? – спросила женщина, наскоро просмотрев записи и закрыв книгу.

– Десять флоринов, ваше сиятельство, – поклонился хозяин лавки.

– Значит, пять, – кивнула Теа и, сняв с пояса кошель, отсчитала пять золотых монет. – Более чем достаточно, как считаете?

Хозяин хотел было возразить, но, взглянув колдунье в глаза, торговаться отчего-то расхотел.

– Разумеется, ваше сиятельство, – снова поклонился он. – Рад был услужить.

Август вмешиваться в разговор не стал, но позже спросил об этом Теа:

– Почему пять?

– Потому что он купил за четыре, – пожав роскошными плечами, объяснила женщина.

«А тебе об этом откуда известно?»

Хороший вопрос, но вот только спрашивать ее об этом Август не стал. И правильно сделал. В итоге Теа ему все рассказала сама, только не сразу, а несколько позже, в вечерних сумерках, когда они вернулись в номер, и, расположившись в небольшой уютной гостиной, захотели выпить по бокалу вина.

– Это ворон, Август, – сказала Теа, сделав аккуратный глоток вина. – Кхар из рода Мунина, и он предлагает дружбу. Одним словом, ачивка[46] и вроде бы вполне айс. Служить не будет, но готов помогать. Говорит, я особенная, но объяснить, чем я ему приглянулась, или не может, или не хочет. Городит всякую чушь, ересь и бред. И образы в голову транслирует какие-то кривые. Но, с другой стороны, – возможно, так и должно быть. Он же «птиц», а не человек.

Женщина вздохнула и отпила еще немного вина.

– Днем, когда мы сошли с гондолы, он «показал» мне одну женщину. Имени не назвал, но посоветовал представиться самой и спросить, не подскажет ли «добрая госпожа» чего-нибудь, что может быть полезно при снятии «долгого проклятия». Та женщина, Август… Я ее увидела сразу, как только завернула за угол. Она шла по берегу канала прямо мне навстречу. Невысокая. Тонкая. С белой прозрачной кожей и светлыми, едва ли не бесцветными волосами.

– Так-так, – кивнул Август, поощряя Теа к продолжению рассказа и пытаясь вспомнить, кого ему напоминает эта остающаяся пока инкогнито женщина.

– Я подошла, – чуть улыбнулась Теа. – Поздоровалась, представилась, задала вопрос. А она… Август, она меня узнала. Не могу объяснить почему, но она меня узнала, и… Она такая странная… Я… Даже не знаю, что я сделала, но ты же видел уже такое… У меня случается, как тогда со старой герцогиней Конти. Я просто вдруг поняла, что говорю с духом лагуны… Венета… Она лимнада[47], кажется. Такое может быть?

– Духи реальны так же, как и боги, – пожал плечами Август.

Светлые волосы, прозрачные глаза и тонкая белая кожа… Что ж, по описанию вполне похожа на нимфу. Так почему бы ей и не быть нимфой?

– Да, – кивнула между тем женщина, соглашаясь с замечанием Августа. – Возможно. Может быть… Она сказала мне, что однажды я оставила в Зальцбурге свою книгу… В общем, Венета указала мне на ту самую книжную лавку, в которой я попросила тебя обождать моего возвращения, и назвала мне цену, которую заплатил за мою книгу хозяин лавки, – четыре флорина золотом.

Вот так. Всего ничего, только ворон из рода Мунина отчего-то обратился именно к ней. И на лимнаду указал, ну а та признала в женщине ту самую Теа д’Агарис, которая когда-то давно оставила в Зальцбурге неизвестную Августу книгу, посвященную темному искусству. Книгу с пометками на полях, сделанными рукой самой графини Консуэнской, и похоже, не только с пометками, но и с подробными росписями нескольких весьма любопытных заклятий, которые графиня опять-таки то ли разработала сама, то ли узнала от кого-то еще. Но в любом случае Августу они знакомыми не показались, а значит, это или редкие и малоизвестные формулы, или и того интереснее – никому, кроме своего создателя, до сих пор не известные.

Едва воплотившись в этом мире, Теа раз за разом демонстрировала разнообразные и зачастую неожиданные качества, создававшие образ таинственной, не поддающейся обыденному пониманию и уж точно незаурядной женщины. Совершала внезапные, не просчитываемые заранее поступки, говорила странные вещи, о которых вроде бы ничего не могла знать. И, разумеется, еще одно, но отнюдь не последнее обстоятельство. Теа буквально притягивала к себе интерес совершенно неожиданных существ: аристократов, привыкших интересоваться лишь самими собой, духов, о реальности которых споры велись не одну сотню лет, и магических животных, вроде того же разумного ворона по имени Кхар.

Между прочим, с этим Кхаром все было отнюдь не просто. Начать с того, что в отличие от разумных духов разумные говорящие животные – хоть и редкий феномен, но все-таки скорее факт, чем гипотеза. Изучены они плохо, но ни у кого из серьезных ученых нет и тени сомнения в их существовании. Так что в рассказ Теа Август поверил сразу. Не было у него повода сомневаться. Другой вопрос – кто он, этот ворон Кхар, на самом деле? Откуда взялся? Почему предложил свою помощь именно Теа? Учитывая их, воронов, всем известные эгоизм, скрытность и склонность к вычурным формам мышления, сказать что-либо определенное о Кхаре и его мотивах было попросту невозможно.