Каждый день на этой машине в городок привозили сотни писем. Мамы и папы спрашивали в письмах, как поживают их ребята, и просили почаще им отвечать.
Таня попросила ответить, что она хорошо поживает, и если бы мама с папой жили в таком городке, они бы тоже так хорошо поживали; что она теперь дружит с Наденькой. В Ленинграде она тоже хотела с ней дружить, но ей говоришь, а она молчит, ей говоришь — она молчит; как же тогда дружить? А теперь и она тоже про всё говорит и хозяйка на огороде. И теперь они дружат. И когда в школу пойдут, — тоже будут дружить.
А в конце письма сама написала: „Та-ня“.
Вадик продиктовал Нине Павловне так.
„Мамочка! Мне с террасы видны море и горы. Ты думаешь, какое море? Оно неодинаковое. Раз посмотришь — зелёное, потом ещё посмотришь, а оно синее, и вечером оно чёрное. А горы тоже интересные. Это я сегодня рано-рано сам увидел, что на одной горе красное крылышко лежит. Я думал, там жар-птица. А это краешек солнца так выглядывал. Мамочка, это так солнце всходило! И потом оно всё взошло. Ты тоже увидишь: я сегодня нарисую и весь альбом тебе привезу. Я тебя люблю. Твой Вадик. Только жалко, что я всегда сплю, когда солнце всходит. Зато, правда, хорошо, что я сегодня проснулся и сам увидел?“
А Вова после того, как Нина Павловна прочитала ему письмо, в котором папа спрашивал, хорошо ли он себя ведёт, не бедокурит ли, пробормотал, что не надо отвечать.
Нина Павловна сказала, что не согласна не отвечать.
Тогда Вова попросил написать папе коротко и ясно: „Я больше не буду!“
Шурик в письме жаловался маме:
„Мы каждый день гуляем, купаемся, опять гуляем. И нам всё некогда и некогда строить. И такой городок, как Алексей Васильевич показывал на столе, мы еще не построили. Мост и канал тоже еще не построили. Один раз мы только начали строить мост у моря, — Вова поймал краба. А краб смешной. Как его ни поверни, — всё равно ползёт вбок.
А потом, когда мы начали строить, Ирка нашла большую раковину с улиткой. Мы хотели, чтоб улитка высунулась из раковины. И мы ей пели: „Улитка, улитка, высунь рога!“ А она ещё дальше в раковину спряталась. И мы опять ничего не построили. И ребята опять мне не верили, что в море кто-то сказал „гирь-гирь!“ А я знаю, что сказал“.
Нина Павловна еще дописывала письмо Шурика, когда по радио громко объявили:
— Товарищи воспитатели! сдавайте почту. Машина ждёт.
Нина Павловна поспешила отправить все письма, и Шуриково тоже.
„Москвич“ загудел и повёз их на станцию к поезду.
А она вернулась и сказала ребятам:
— Сейчас мы начинаем строить городок!
Ребята думали так: возьмут они дощечки, плитки и построят дома кто где захочет. Много настроят — вот вам и городок.
Два мальчика набрали себе дощечек и стали драться. Один хотел строить дом возле куста с красными листьями, и другой хотел там строить. Они и начали отталкивать друг друга, чтобы захватить это хорошее местечко.
— Там же оба дома поместятся, — сказал им Шурик.
Ребята увидели, что, и правда, поместятся. Тогда они перестали толкаться и начали строить наперегонки. Как получится, — им было неважно. Главное — кто кого обгонит. Они и до половины не достроили, как их дома развалились.
Шурик набрал себе много черепичных плиток и решил строить „маленькое море“. Только на каком месте его строить? Разве получится такой городок, как у Алексея Васильевича, если все будут где попало строить?
Шурик сел на землю и задумался.
Нет, наверно, не получится. А как сделать, чтобы получилось, Шурик не знал.
Он спросил у Наденьки.
Наденька тоже задумалась, посмотрела вокруг. Вот одна дача видна, вот другая, а подальше — крыша „маленького моря“ на солнце сверкает. А где надо одно строить, где другое?
Наденька подумала-подумала и тоже сказала, что не знает, что лучше у Нины Павловны спросить.
Но что это Нина Павловна делает? Зачем наклеивает бумагу на большую фанеру?
Ребята спросили, что это будет.
— А вот что, — сказала Нина Павловна. — Здесь мы наметим, как строить городок. Где у нас дачи, — начертим кружочки; где зелёные коридоры, — начертим две полоски; где площадки, — квадратики. А посреди городка, где наше „маленькое море“, — нарисуем…
— Огурец, — подсказал Вадик.
— А где начертим, — там и будем строить! — обрадовался Шурик. — Только как увидеть весь городок сразу, чтобы можно было правильно начертить?
— Есть такое место, откуда он весь виден, — сказала Нина Павловна.
— Есть такое место! — подхватил Вадик. — Станешь на берег спиной к морю, к нему лицом — и он весь виден!
Нина Павловна и ребята отправились к морю и потащили с собой фанеру.
Да, от берега городок поднимался вверх по склону и был хорошо виден весь: и „маленькое море“, как раз посредине, и дачи вокруг него, и зелёные коридоры, и площадки. А вдали, как два больших белых крыла, — здания, где душевой зал и ванные для малышей.
Вадик увидел всё это среди зелени и цветов и закричал:
— Можно, я буду рисовать?
— Пожалуйста, — сказала Нина Павловна, положила на землю фанеру, и Вадик лёжа начал рисовать.
Прежде всего он нарисовал посредине огурец. Потом Нина Павловна показала ему, где должны быть дачи, и Вадик в этих местах нарисовал кружочки. Потом Шурик ему показал, где должны быть зелёные коридоры…
