Далеко от яблони - [71]

– А ты – чудачка, которая ест шоколад, – сварливо буркнула Майя. На часах как-никак два часа ночи. – На вкус как сладкая грязь.

Лорен лишь фыркнула и подвинула к ней блюдце. С минуту сестры сидели молча, потом наконец Лорен нарушила тишину:

– Ты правда ненавидишь все эти фотографии на стене?

– Я ненавижу не их, а тот факт, что на них слишком очевидно, насколько я на вас не похожа.

– Значит, ненавидишь меня за то, что я похожа на маму и папу, а ты – нет?

– С какой стати мне ненавидеть тебя? Твоей вины в этом нет, ты же не просила тебя рожать.

– Знаешь, они никогда бы не стали выбирать между тобой и мной. – Лорен сидела совсем рядом, но ее голос казался очень далеким. – Это не соревнование, Май. Они любят нас обеих.

Майя вздохнула. Дайте уже ей спокойно съесть эту несчастную начинку!

– Я не переживаю из-за удочерения. Я люблю маму с папой и все такое, просто иногда у меня возникают вопросы, ответить на которые могут только другие люди.

– Типа Грейс и Хоакина?

Майя пожала плечами.

– Мне кажется, когда я говорю о таких вещах, они меня понимают.

Глаза Лорен наполнились слезами.

– Ох, Лор, – снова вздохнула Майя. – Ну в чем дело? Почему ты плачешь?

Лорен вытерла глаза, но плакать не перестала.

– Потому что… ты так сильно любила Клер, а потом взяла и оттолкнула ее из-за какой-то пустяковой ссоры…

– Не пустяковой.

– …А теперь у тебя есть новые брат и сестра, а мама в клинике, и… Я не хочу потерять еще и тебя! Ты моя старшая сестра. Мне все равно, откуда ты и как выглядишь, ты – моя, и все. Кроме тебя, у меня никого нет.

– Лор, – тихо промолвила Майя, – ты не потеряешь сестру.

– Ты всю неделю со мной не разговариваешь! – всхлипнула Лорен. – Даже не смотришь на меня. Ведешь себя так же, как с Клер!

Майя на секунду задумалась, потом соскочила с высокого барного стула, подошла к сестре и обняла за плечи.

– Я не… черт. Ладно. Я не ухожу из семьи, слышишь? Не ухожу, – повторила она, когда Лорен разрыдалась еще сильнее. – Я вас не бросаю, хотя мне нравится общаться с Грейс и Хоакином. Я даже не уверена, хочу ли увидеть свою биологическую мать, но в любом случае это не значит, что я тебя не люблю.

Лорен шмыгнула носом.

– Мне было бы легче поверить в это, если бы ты перестала смотреть на меня как на пустое место.

– Ладно, извини. Просто меня выбесило, что ты начала писать Клер. Ты как будто…

– Нарушила правила, понимаю. Пообещай, что скажешь мне, если решишь начать поиски.

– Обещаю.

– И больше не будешь меня игнорить.

– А ты больше не будешь писать моей бывшей про мою личную жизнь?

– Это было один раз! Хорошо, не буду.

– Договорились.

– Я тебя люблю, – прошептала Лорен. – Даже несмотря на то, что ты порой и ведешь себя как свинюка.

– И я тебя люблю, даже несмотря на то что ты обзываешь меня свинюкой.

Не слишком похоже на обмен извинениями, однако в два часа ночи, да еще когда мир вращается с головокружительной быстротой, это можно считать неплохим началом новой страницы, решили сестры.

Хоакин

Выходные начались для него не лучшим образом. В пятницу после уроков, когда он уже направлялся к дверям, из своего кабинета выглянула школьный психолог.

– Хоакин, задержишься на минутку? – сказала она.

Он покрутил головой по сторонам, проверяя, нет ли поблизости какого-нибудь другого Хоакина. Откуда она вообще его знает? Обычно школьный психолог занимается новичками и выпускниками, которые планируют поступать в колледж. Хоакин издалека видел кипу заявлений о приеме: народ активно готовился выпорхнуть из гнезда и начать следующий этап жизни.

Какая ирония, подумалось ему, все стремятся поскорее покинуть дом, и только он один хочет остаться.

– Я увидела это, – сказала психолог, когда Хоакин наконец оказался в ее кабинете и сел, не обращая внимания на развешанные по стенам плакаты, вдохновенно убеждавшие его: «Ты можешь!», – и, конечно, сразу же вспомнила о тебе. Подумала, тебе пригодится! – с улыбкой добавила она.

Хоакин взглянул на протянутый ему лист бумаги. Распечатка из интернета, а статья, судя по дате, написана почти пять лет назад. Заголовок жирным шрифтом: «Как выйти из-под опеки. Полезные советы», и ниже: «Что необходимо знать об успешном взрослении… и не только!» Рядом с заголовком – рисунок ракеты.

– Вспомнили обо мне, – повторил Хоакин, сдерживая не то смех, не то плач – странное чувство, распиравшее грудь, давившее на легкие.

– Именно, – подтвердила психолог.

– Ну конечно же.

Хоакин прекрасно знал, что через три месяца ему исполняется восемнадцать, и в напоминаниях не нуждался. Он также помнил про льготы, полагавшиеся ему до двадцати одного года: пособие на жилье и питание, возможность получения стипендии, помощь в трудоустройстве. При всем том, однако, Хоакин буквально всю свою жизнь провел в системе, в которой обещанное никогда не выполнялось, так что он не собирался потратить следующие три года на погоню за Белым кроликом. Он всегда считал, что после школы сразу пойдет в армию, но теперь при мысли о том, что придется уехать из дома Марка и Линды, внутри у него все сжималось. Едва выйдя из кабинета психолога, Хоакин выбросил распечатку статьи в урну.

Когда он пришел в закусочную на встречу с Аной, их обычная кабинка оказалась занята, к тому же повсюду бегали дети. Хоакину хотелось вывернуться из собственной шкуры, так тесно ему в ней было.