Далеко от яблони - [57]

– У тебя была девушка?

– Из-за чего вы расстались?

– А вы долго были вместе?

– Как ее зовут?

– Кто кого бросил – ты ее или она тебя?

– Я бросил. Вообще-то она Элизабет, но все зовут ее Бёрди.

– Бёрди… – Майю это имя явно не впечатлило. – Она няшка? Покупает всякие вещицы на «Итси»?[12]

Хоакин понятия не имел, что такое «Итси».

– Так звали ее бабушку, – пояснил он. – А что значит «няшка»?

– Неважно, – отмахнулась Грейс. – Почему расстались-то?

Хоакин вяло рассмеялся, глядя, как окурок медленно погружается в воду.

– Да ну, это глупо.

– Не глупо, – прошептала Майя. Он впервые слышал, чтобы она разговаривала так тихо. – Ты до сих пор к ней неравнодушен.

– Откуда ты знаешь?

– Ты покраснел, – в один голос произнесли Майя и Грейс, и Хоакин вдруг понял, что они правы.

Блин блинский.

– Ладно, – вздохнул он, – раз уж мы все тут ударились в признания, я тоже скажу. С Бёрди я порвал потому, что недостаточно хорош для нее.

– Она так сказала? – ахнула Грейс.

– Вот как дам ей по миленькой мордашке! – зарычала Майя.

– Нет, нет, это не она… Боже. – Хоакин вскинул ладони в защитном жесте. – Я сам так подумал. Просто у нее много всяких планов и целей в жизни… Я буду ей только мешать.

Гнев на лицах сестер постепенно сменился недоумением.

– Постой, – через некоторое время промолвила Майя, – так это ты решил, что недостаточно хорош для нее?

– Хоакин, Хоакин, – покачала головой Грейс.

Он уже начал привыкать к тому, что окружающие в нем постоянно разочаровываются.

– Вам не понять, – сказал он. – Вы обе выросли в семьях. Ты живешь в этом доме с самого рождения, верно? – обратился Хоакин к Майе. – Верно? – повторил он, и Майя неохотно кивнула. – То же самое с Бёрди. Стена с фотографиями… у нее тоже такая есть. А у меня нет. У меня нет ничего такого. Это как… – Он попытался воспроизвести слова, которыми с ним поделилась Ана: – У твоего дома нет фундамента, а он необходим, если хочешь выстроить что-то прочное и долговечное. – Ана сказала немного иначе, но Хоакин услышал именно это.

Майя непонимающе уставилась на него.

– Шутишь? Мой фундамент в буквальном смысле рассыпается прямо сейчас. Маму кладут в реабилитационную клинику, родители разводятся. Хоакин, если у тебя нет идеальной семьи, такой, как в телевизоре, это вовсе не означает, что ты не можешь быть хорошим человеком.

В это мгновение Хоакин понял, что никогда не расскажет сестрам о том, что произошло на самом деле, в чем причина его ухода от Бьюкененов и почему он плохой человек. Вместо этого он произнес:

– Это трудно объяснить, вы все равно не поймете. У Бёрди целая куча детских фотографий…

Грейс выпрямила спину, ее губы сжались в тонкую ниточку.

– А у тебя – ни одной, – тихо сказала она.

Она вдруг погрустнела, и Хоакину захотелось освободить ее от этой грусти. Он устал расстраивать людей, тогда как, наоборот, хотел уберечь их от тоски.

– Ни одной. А школьные фото нужно было покупать за деньги. – Хоакин пожал плечами. – У Бёрди все это есть. Кто-то об этом позаботился. Я посмотрел на фотографии и… – Голос его дрогнул; он вспомнил, что при виде этих снимков у него скрутило внутренности тугим узлом. – Мне с ней не сравняться. У нее все будет больше. Она всегда будет требовать больше, чем я. Ей нужен кто-то, кто смотрит на мир так же, как она.

– Хоакин. – Майя сжала его руку. – По-моему, ты гребаный кретин.

Грейс заслонила глаза ладонью.

– Ох, Майя, – вздохнула она.

Майя не убирала руку.

– Я не шучу, – сказала она, и Хоакин не понял, то ли она до крайности расстроена, то ли изрядно под кайфом, однако серьезное выражение ее лица вызвало у него слабую улыбку. – Ты видел эти фотки у лестницы, когда вошел? Нет, правда, видел?

Хоакин кивнул.

– Я долго их рассматривал.

Майины глаза вновь начали наполняться слезами. Все-таки она под кайфом.

– Мои родители прочли тонну книжек об усыновлении и приемных детях, о том, как принять их в семью и полюбить, но я ни разу не видела, чтобы они читали что-нибудь о своем биологическом ребенке. Они не читают книг про Лорен, только про меня. Я для них – работа. Хоакин, я лишь хочу сказать, не стоит рвать отношения с Бёрди только потому, что ты не можешь ей чего-то дать. Возможно, ей просто нужен ты. Фотографии – это прошлое, не больше. Кто знает, возможно, ты – ее будущее.

Хоакина накрыло то же ощущение дурноты, какое он испытывал во время последнего разговора с Бёрди, когда смотрел на ее искаженное болью лицо и понимал, что это на сто процентов его вина – совсем недавно о том же говорила Майя.

– Ладно, – сказал он после длинной паузы, – тогда как насчет тебя и Клер?

Майя досадливо закатила глаза.

– Хорошенький переход.

– Я серьезно, – сказал Хоакин. – Позвони ей.

– Она, наверное, уже удалила мой номер.

– Это вряд ли. Считаешь, я должен помириться с Бёрди? Ну, а я считаю, что ты должна помириться с Клер.

– После вашего разрыва и суток не прошло, – заметила Грейс. – Расскажи ей хотя бы, что случилось вчера.

Нижняя губа у Майи задрожала.

– Она сказала, будто я от нее отгораживаюсь и ничего не рассказываю из-за страха: типа, если начну говорить правду, она меня бросит.

Хоакин шумно выдохнул и только теперь понял, что сидел не дыша.