Далеко от яблони - [58]

– Бли-и-и-и-и-н, – со смехом протянул он, прижимая к глазам подушечки ладоней. – У нас это наследственное, что ли?

Майя тоже хихикала, пускай и сквозь слезы.

– Давай ты позвонишь Клер, а я – Бёрди? – предложила она. – Может, больше повезет?

Хоакин улыбнулся. Снова звонить Бёрди он не станет, но мысль интересная. Порой люди разбиваются на слишком мелкие осколки, и в прежнем виде их не склеить. Бёрди уже не впишется в его жизнь, как раньше, и ему будет только хуже, если в попытке начать все заново он потерпит неудачу.

– Ну а ты, Грейси? Ты почему рассталась со своим парнем? – спросила Майя. – Раз уж у нас тут сеанс групповой терапии, колись.

В глазах Грейс появилась растерянность. Хоакин узнал этот взгляд: он не раз видел его у приемышей, которых так часто перемещали из одной семьи в другую, что они потеряли руль и весла и беспомощно дрейфовали в океане жизни. Грейс, однако, сморгнула, и растерянность пропала.

– Длинная история, – сказала она, вставая. – Я проголодалась. У вас еда есть?

Оставшиеся молча посмотрели ей вслед, затем Майя вытащила ноги из воды и тоже направилась в дом.

– Идем, Хоакин. Подрисуем на семейных фото усы.

Он усмехнулся. Какая роскошь – иметь такую возможность!

– Сейчас приду, – кивнул он.

После того как девочки скрылись за дверью, Хоакин взял сачок для бассейна, выловил окурок, швырнул его за забор и только тогда пошел внутрь.

– Эй, есть минутка? – спросил он.

Марк и Линда одновременно повернули головы.

– Конечно, дружище, – сказал Марк. Руки у него были в мыльной пене – он заканчивал мыть тарелки. Линда тем временем собирала мусор в мешок, который позже предстояло вынести Хоакину. – В чем дело?

Хоакин прислонился к дверному косяку, стукнув в него костяшками пальцев – как будто наудачу.

– Просто хотел поговорить о, гм… об усыновлении. – Подбородок Марка окаменел; во взоре Линды вспыхнула надежда. – Я тут подумал и… В общем, наверное, нам не стоит этого делать. – Свет в глазах Линды мгновенно померк, точно его задули. – То есть не то чтобы мне здесь было плохо… Мне очень, очень нравится жить с вами.

– Нам тоже очень нравится, что ты с нами, Хоакин, – промолвила Линда. – И так будет всегда. Ты это знаешь.

Он действительно это знал. Его мозг знал это на все сто процентов. А вот остальная часть Хоакина этот факт воспринимала с трудом.

– Просто я считаю, что, раз сейчас все идет замечательно, наверное, не надо пока ничего менять? – Его голос приобрел ту же восходящую интонацию, какую вчера он слышал у Майи: вопрос вместо утверждения.

Линда кусала губу, Марк просто кивнул.

– Ты совершенно прав, приятель, – сказал он. – Для нас важно, чтобы ты не испытывал неудобств. Твои желания – наши желания.

У Хоакина словно камень с души свалился. Он даже сумел выдавить из себя улыбку.

– Круто, – выдохнул он. – Здорово. Спасибо. Правда, я очень вам благодарен. Я не обманываю.

– Хоакин, ты не обманщик, – сдавленно произнесла Линда. – Мы никогда не считали тебя лгуном.

– Круто, – снова повторил он, не зная, что еще сказать. – Я тогда вынесу мусор, да? Только этот мешок?

Ему почти удалось улизнуть через заднюю дверь, однако оклик Марка заставил его замереть.

– Хок?

Хоакин обернулся; Марк стоял рядом с Линдой, одной рукой обнимая ее за плечи, и костяшки пальцев у него побелели от напряжения.

– Да?

– Бьюкенены… Хоакин, мы никогда… Мы никогда не поступили бы так, как они. Ты ведь знаешь, да? Мы тебя любим. Что бы ни случилось, ты – наш.

Хоакин заставил себя кивнуть.

– Да, конечно, – пробормотал он. – Я сейчас вернусь.

Пытаясь унять учащенное сердцебиение, он задержался возле мусорного бака на минуту дольше обычного. «Ты можешь отвечать за свои поступки», – с утра сказал он Майе и осознал, что это на самом деле так. Он слишком сильно любит Марка и Линду, чтобы позволить им усыновить его, и если решение за ним, то он его принял.

И поступил правильно, напомнил себе Хоакин, возвращаясь в дом.

Грейс

– Вот здесь, – произнес Рейф достаточно громко, чтобы слышали другие сотрудники магазина, – представлен наш лучший ассортимент пласторезок-куборезок. Они нарезают овощи пластинками и кубиками, просто название не самое удачное. А вон там… Они ушли?

Грейс заглянула за угол.

– Эм-м-м… да. Противник не обнаружен.

– Уфф. – Рейф облегченно ссутулился. – Изображать работу гораздо труднее, чем работать на самом деле.

– Забавно. – Грейс потрогала одну из прихваток для горячего в форме цыпленка. – Симпатичная штучка.

– На чей-то вкус – да, – отозвался Рейф, снимая через голову лямку фартука. – Кстати, спасибо, что заглянула ко мне после работы.

– Спасибо, что написал, – сказала Грейс. – Приятно, когда есть повод сдуть пыль с телефона.

– Да ладно, не прибедняйся. Я в курсе, что мама постоянно пишет тебе, – подмигнул Рейф. Он был одним из немногих знакомых Грейс, кто по-настоящему умел подмигивать, а не выдавать нечто, больше похожее на дурацкое моргание, и это ей в нем нравилось. – Где будем есть? Опять в той темной кабинке в соседней закусочной?

Грейс кивнула. Разумеется, стыдилась она не Рейфа, а только саму себя.

– Что ж, отлично, потому что в полумраке залежалые сэндвичи кажутся гораздо вкуснее. – Рейф сложил фартук и жестом указал на дверь с табличкой «Вход только для персонала». – Сейчас отмечусь, и мы свободны. – Он многозначительно поиграл бровями, и Грейс в ответ шутливо пихнула его в плечо. – Люблю, когда в женщине есть капелька жестокости, – бросил Рейф, проворно шмыгнув за дверь прежде, чем Грейс успела стукнуть его как следует.