Но Варя, помотав головой, уже полезла за сложенные рамы. Вот она сдёрнула клеёнку с большого двугорбого ящика, нагнулась…
— Пойдёмте же вниз. Я, право, боюсь, наш чердак обрушится.
— Не обрушится-а! — запела вдруг Варя, взмахивая обеими руками и с силой опуская их. — Ищите материа-алы! Овражки-и! Сайгатка!..
Чердак загудел. Вадим вскочил испуганно, Тумба вытаращила глаза, Наташа заткнула уши.
А Варя била по жёлтым клавишам всё сильнее и сильнее. Чердак выл, грохотал.
— Не обру-ушится!.. Сайга-атка!.. — пела во всё горло Варя.
— Варвара, прекрати! — кричала Ольга Васильевна.
— Варюшка, не надо! — пищала Наташа.
Варя отняла руки. Чердак побушевал ещё немного и смолк.
— Ой, что это?
— Если не ошибаюсь, старая фисгармония? — сказал Сергей Никанорович. — Однако пыли же мы подняли!.. Ольга Васильевна, пожалуйте папочку с чертежами… Двинулись вниз.
Все с шумом полезли с чердака. Варя постояла, подумала, задёрнула клавиши фисгармонии клеёнкой. Пощупала в кармане чехол с ножиком и подошла к лестнице.
Обождав, пока стихнут шаги и голоса, вернулась к окну и крикнула вышедшему на террасу Вадиму:
— Вечером будь около старого дуба и никуда не уходи. Необходимо поговорить. Понятно?
Это был старый, ветвистый и могучий дуб.
Наташа с Тумбой уселись под ним прямо на траву, Вадим встал у тропинки на случай появления посторонних. Варя вскочила на пень.
— Значит, так, — сказала она. — Вы, конечно, будете меня ругать, но это решено. Я еду вместе с бабушкой в Сайгатку! Первое: материалы эти разыскала я? Я. Второе: ножик теперь у меня? У меня. Третье: ну и пускай, что только что на дачу переехали…
— Ой, Варюшка! — засмеялась Наташа и даже руками всплеснула. — А мама? Мама же тебя никуда не пустит!
— Ясно, не пустит, — фыркнула Тумба. — Даль такую.
— Пустит! — Варя топнула ногой. — Я маме уже сказала, и она сказала…
— Ты? Уже?
— То есть ещё не сказала, но скажет. Вот увидите!
— А бабушка-то тебя возьмёт?
Варя замолчала. Вечернее солнце пробило листья над её головой и зажгло спутанные волосы.
— Знаете что? — вдруг тоненьким решительным голосом сказал Вадим. — А я бы тоже поехал. Только дедушку жалко, а то — поехал бы! Правда! — Он широко раскрыл близорукие глаза, и они блеснули за стёклами очков.
— Ой, Вадимка! — опять засмеялась Наташа, точно бубенчики зазвенели. — Вот смешной. Ну куда тебе?
А Варя, нагнув упрямо голову и сдвинув брови, постояла ещё на пне, потом спрыгнула и твёрдо повторила:
— Значит, решено. Теперь дальше: мы с Вадиком идём к нам, я должна передать ему одно важное поручение. А вы пока делайте что хотите. Всё.
Она подтолкнула Вадима, и оба быстро пошли через поляну к дому.
— Ох и чудная же эта Варька! — сказала, поднимаясь, Тумба. — Выдумала тоже — в Сайгатку ей надо ехать! Наташка, пошли к ручью, погадаем: поедет или не поедет?
Девочки взялись за руки и побежали в другую сторону.
Под террасой было темно, только сквозь щели пробиралось розовое солнце и решёткой ложилось на кирпичные столбы фундамента.
Варя присела над корзиной, Вадим рядом.
Муха, поблёскивая глазами, лапами прикрывала щенков. Среди них, как в чёрной муфте, свернулся и котёнок.
— Муха, — сказала Варя и почесала ей за ухом. — Значит, до свиданья, Мушечка, уезжаю.
Муха ткнула Варю в руку холодным носом и застучала по корзине хвостом.
— Так ведь… ещё не скоро?.. — грустно спросил Вадим и поправил очки. — Ещё, может, ничего не выйдет?
— Выйдет. — Варя тряхнула головой. — Пускай не скоро, надо же приготовиться.
Щенки вповалку спали друг на друге. Один, упрямый и крутолобый, упёршись лапами в дно корзины, бессмысленно таращил глаза на Варю. Она вытащила его, положила в подол. Щенок раскрыл рот, Варя сунула ему палец, он принялся грызть его.
— А ты, — она покачала подолом, — ты расти тут без меня. И вот его слушайся, понимаешь? — Варя показала на Вадима. — Я ему тебя поручаю. На время. Понимаешь?
Вадим подвинулся к корзине. Щенок, не выпуская пальца, повалился на спину и задрыгал лапами.
— Расти себе и расти. А я поеду. Ладно?
Щенок закрыл глаза и перевалился на бок. Тогда Варя осторожно высвободила палец и положила щенка обратно в корзину. Потом повернулась к Вадиму:
— Значит, будешь беречь?
— Я буду.
— Хорошо. Теперь полезли отсюда, и беги домой. А то дедушка рассердится, что опять долго.
— А ты?
— А я… — Варя помолчала и вздохнула. — А я самое главное. Пойду теперь прямо к бабушке. Понимаешь?
— Понимаю. Думаешь, всё-таки возьмёт?
— Думаю. Нет, ничего ещё пока не думаю.
— А мама? Думаешь, всё-таки отпустит?
— Ох, ничего я не думаю! Всё равно поеду. Только ты тоже не думай, я скоро вернусь.
— Хорошо. Я тоже не буду думать, — вылезая из-под террасы, дрогнувшим голосом прошептал Вадим.
А наверху в это время через дощатые перегородки, отделявшие друг от друга две смежные комнаты, происходил следующий разговор.
Марья Николаевна (в своей комнате):
— Тётя Оля, вы считаете, что ей это будет даже на пользу?
Ольга Васильевна (в своей комнате):
— Вообще говоря, конечно. Увидит новые места, новых людей… Но я возьму её только в том случае, если она даст слово слушаться меня в пути. А там уж Борис с Верой Аркадьевной помогут.
