Далёкий выстрел - [8]

– Зачем? – крикнул Эллисон.

– Там стояла антилопа, – послышался ответ.

Эти люди привыкли поступать безрассудно. Они бросались за первой попавшейся дичью при каждом удобном случае. Они частенько загоняли своих лошадей и мулов, забывая о том, что лошадям в прерии всегда нужно было сохранять силу на случай непредвиденной скачки.

– Вы не умеете смотреть вперёд, – хмуро сказал Бак.

– Думать о безопасности должен ты, Эллисон, на то мы тебя и наняли, – ответил ему рыжий парень. – У нас полно своих забот.

– Глупо отделять одну заботу от другой. Мир хоть и состоит из отдельных тропинок, но все они спутаны, как нити, в единый клубок, – покачал Эллисон головой.

На следующий день он возвратился с охоты и обнаружил всю геологическую партию перебитой. Похоже было по следам, что на них напали индейцы из племени Черноногих. Бак не ощутил ни малейшего расстройства, глядя на окровавленные тела белых людей. Он знал, что они были чужеземцами, копались в земле, выискивая что-то такое, что могло привлечь других белых. Они были беззлобными, не проповедовали насилия, но даже своим безобидным образом жизни они сеяли в девственном краю беспокойство. Новый пришелец означал ещё один бревенчатый дом, заборы…

2

В августе Бак появился в Ливенворсе и услышал, что между американцами завязалась страшная драка. Южные штаты подняли мятеж против Севера.

– Мистер Линкольн решил выпустить черномазых на волю, чтобы они без разрешения прыгали с дерева на дерево, – втолковывал Баку осунувшийся солдат, вероятно, улучивший свободную минутку или драпанувший самовольно из казарм в город, чтобы отвести душу за стаканчиком. – Вот мы и отдуваемся за него, головы под пули подставляем.

Бак отошёл от стойки и устроился за столом в углу помещения. Салун гудел, источая наваристый запах спирта, табака и бульона. Над поверхностью грязных столов сновали мухи. Громко дзынькали стаканы, скрипели стулья, кто-то перебирал пальцами по клавишам пианино, насвистывая при этом.

Неожиданно за центральным столом, где перешёптывалась толпа зрителей возле игравших в карты и густо клубился сигарный дым под свисавшей лампой, голоса раздражённо повысились. Отодвинув стул, поднялся прилизанный мужчина.

– Я тебя удавлю, будь я трижды проклят! – рявкнул другой человек, следом вставший из-за стола, схватил первого за плечи и бросил на пол. – Хейг, я от тебя и костей не оставлю!

Посетители загалдели. Задвигались стулья. Хейг поднялся с пола, качнулся, выпрямился. Он потирал ушибленное плечо и щурился на противника. Тот, правильно сложенный, длинноволосый, с двумя револьверами на поясе, стоял перед ним на широко расставленных ногах и что-то тихо говорил. Пару раз он продвинулся к Хейгу на полшага. Кто-то схватил его за руку, но он отряхнул чужие пальцы и опять свалил Хейга ударом кулака.

– Это Джеймс Батлер Хикок, – шепнул на ухо владелец заведения, видя любопытство на лице Бака, – его называют Диким Биллом. Судили за жестокое убийство целой семьи, но почему-то он остался невредим. Возможно, врут. Может, не судили. Теперь он служит в форте Ливенворс главным погонщиком и разведчиком.

Дикий Билл перешагнул через рухнувшего картёжника и в дверях салуна задержался.

– Часы ты у меня не выиграл. Ты шулер, поэтому я хочу получить часы обратно, – сказал он.

– Нет! – Хейг сплюнул на пол и покачал головой, не то подчёркивая свой отказ, не то приводя себя в чувство после удара.

– В девять я должен быть в штабе, – продолжал Билл, – поэтому часы мне нужны к восьми.

– В это время мне самому потребуются часы, – откашлялся Хейг – У меня свидание, мне нельзя опаздывать.

В салуне затаили дыхание. Никто не шевелился, никто не позволил себе скрипнуть половицей под ногой. Тишина напряжённо вздувалась.

– Я буду ждать тебя на улице. – Билл повернулся и вышел. Громыхнули его сапоги по лестнице, и салун загудел. Взрыв голосов, советующих и сочувствующих, охватил картёжника. Бак прошёл сквозь толпу и посмотрел через непротёртое стекло на улицу. Билл Хикок сидел на ступеньках магазина на противоположной стороне улицы. Бак видел на его лице маску подчёркнутого равнодушия.

– Хейг, я видел, как Хикок стреляет, не связывайся! – крикнул кто-то.

– А мне плевать! Почему меня должны называть трусом?

– Потому, что лучше называться трусом и быть живым, чем лежать без признаков жизни в деревянном ящике.

Хейг отмахнулся и вышел на веранду.

– Разве уже время? – поднялся Билл и шагнул вперёд. – Почему ты торопишься, Хейг? Жизнь не следует понукать. Ты умеешь передёргивать карты лишь за столом, приятель, но сейчас ты поймешь, что не везде получается быть шулером.

– Пошёл ты… – Хейг заговорил невнятно, будто простуженным голосом заурчал бродяжный пёс. В руке его тускло мерцал револьвер. Он поднял его и выстрелил. Пуля звонко разбила стекло на другой стороне улицы. Билл остался неподвижен, но правая рука его, словно самостоятельное существо, сделала едва уловимое движение, и сию же секунду клубы пороха окутали его фигуру. Хейг упал на спину, не меняя позы. Его голова тяжело стукнула о порог салуна и замерла. Во лбу несчастного все увидели дырку от пули.

– Кто-нибудь ещё желает последовать за ним? – донёсся голос Билла из вечерней мглы.