Далече от брегов Невы - [2]

Это несоответствие имело свои причины.

В конце XVIII века, после присоединения Крыма к России, Екатерина II решила посетить эти земли, и генерал-губернатор Южного края князь Потёмкин приказал на всём пути её следования в Крыму поставить декорации с перспективой, изображающие чистенькие, уютные селения.

Предполагалось, что, увидев их издалека и приняв за настоящие, императрица порадуется благоденствию края. Декорации эти назвали «потёмкинские деревни», что стало именем нарицательным. Екатеринослав, в известной степени, был «потёмкинским городом».

Всё в этом городе, названном Потёмкиным во славу Екатерины, должно было поражать грандиозностью и великолепием. Потёмкин сообщал императрице, что в Екатеринославе будет построен небывалой величины собор, здание суда «наподобие древних базилик», «лавки полукружием наподобие пропилей или преддверий афинских, с биржею и театром посередине», каменные дома в римском и греческом вкусе, университет с музыкальной академией или консерваторией и так далее и тому подобное. В несуществующую консерваторию был назначен директор — знаменитый музыкант Сарти, а в несуществующий университет — профессора. Всем им уже платили жалованье.

Грандиозные проекты после смерти Потёмкина остались на бумаге.

В 20-х годах XIX века губернский город Екатеринослав, насчитывающий тридцать с небольшим лет своего существования и всего восемь тысяч жителей, был зелёный, состоящий почти сплошь из мазанок. Каменных домов в нём насчитывались единицы. Даже каменной церкви и той не было.

Но как в каждом губернском городе, имелись в Екатеринославе присутственные места, полиция, дума, магистрат, тюрьма, лазарет, гимназия, а также духовная семинария и даже выстроенное дворянством здание театра, в котором время от времени давали представления заезжие актёры.

Канцелярия Главного попечителя об иностранных колонистах Новороссийского края помещалась на Большой улице, в одноэтажном каменном доме.

Новороссийским краем или Новороссией называли тогда южную часть Европейской России, прилегающую к Чёрному и Азовскому морям.

До начала XIX века эти обширные степные земли были мало заселены. В последней четверти XVIII века, желая оживить их, основали здесь несколько городов, в том числе и Екатеринослав. Но жили в них лишь солдаты, чиновники и другие казённые лица.

Чтобы привлечь сюда народ, пришлось правительству на некоторое время секретно предписать местным властям не выдавать помещикам крестьян, бежавших в Новороссию.

А бежали сюда многие: крепостные крестьяне, солдаты-дезертиры, провинившиеся матросы, раскольники и другой обездоленный люд.

Здесь же искали вторую родину притесняемые турками греки, болгары, сербы. Объявились и другие иностранцы. В надежде разбогатеть устремились сюда разорившиеся дворяне, отставные чиновники и военные. Чтобы укрепить здесь свои позиции, правительство их поощряло.

Каждый новоиспечённый переселенец «из благородных» получал в среднем по четыре тысячи десятин земли.

Новороссийскими землями щедро наделяли вельмож и помещиков. И те нередко целыми деревнями переселяли сюда своих крестьян из других губерний.

Иностранные поселенцы заводили здесь колонии.

В 1818 году учреждено было Главное управление колонистами Южного края.

Его начальником поставили генерала Инзова. Он ведал делами колонистов трёх новороссийских губерний: Екатеринославской, Херсонской и Таврической, то есть Крымской.

Скромная обстановка канцелярии Инзова, куда явился Пушкин, свидетельствовала о спартанских вкусах её начальника.

Да и сам Иван Никитич Инзов — пожилой пехотный генерал в потёртом мундире — ничем не напоминал важного начальника.

На добром, умном лице его не было и тени надменности, спеси. Держался он очень просто, говорил приветливо.

Свидание вышло кратким.

Приняв присланный из Петербурга пакет, справившись о дороге и здоровье, Инзов отпустил Пушкина и велел отдыхать.

Оставшись один, генерал вскрыл пакет и среди прочих бумаг обнаружил письмо, касающееся Пушкина.

Письмо было длинным, на французском языке. «Исполненный горестей в продолжении всего своего детства, молодой Пушкин оставил родительский дом, не испытывая сожаления. Лишённый сыновней привязанности, он мог иметь лишь одно чувство — страстное желание независимости. Этот ученик уже рано проявил гениальность необыкновенную… Его ум вызывал удивление, но характер его, кажется, ускользнул от взора наставников. Он вступил в свет сильный пламенным воображением, но слабый полным отсутствием тех внутренних чувств, которые служат заменою принципов, пока опыт не успеет дать нам истинного воспитания. Нет той крайности, в которую бы не впадал этот несчастный молодой человек, как нет и того совершенства, которого не мог бы он достигнуть высоким превосходством своих дарований… Несколько поэтических пиес, в особенности же ода на вольность, обратили на Пушкина внимание правительства. При величайших красотах замысла и стиля его стихотворение свидетельствует об опасных принципах… Удалив Пушкина на некоторое время из Петербурга, доставив ему занятия и окружив его добрыми примерами, можно сделать из него прекрасного слугу государства или, по крайней мере, первоклассного писателя…