Да здравствует карнавал - [10]

— Ты меня понимаешь, — сказал ей Коля и чмокнул в носик.

Фриц допил стакан и, поставив его на стол, спросил:

— И все же, откуда ты взялся, Клаус?

— Какое тебе дело? — буркнул Ганс. — Он прилетел из Франконии, там все такие веселые, да?

— Бьюсь об заклад, он из Лотарингии, — сказал Фриц. — Признайся, Клаус!..

— Может, даже из Британии, — сказала мечтательно Труди, для которой Британия была далекой сказочной страной, где жили прекрасные рыцари.

— Все проще, ребята, — вздохнул Коля. — Я только что приехал из Дюрренштадта вместе с бароном Эриком фон Розенденом.

За столом возникла пауза.

— Ты приехал с бароном? — испуганно спросил Ганс.

— С этой паскудной скотиной? — добавил с ненавистью Фриц.

— Ты служишь барону? — спросила Грета с сожалением в голосе.

— Я не служу барону, — сказал Коля. — Если вам угодно, я могу согласиться с тем, что он порядочная скотина, потому что сам видел, как в Дюрренштадте он избил до крови своего оруженосца. Я служу одному восточному волшебнику, который делает живые картины.

— Художник, да? — догадался Ганс.

— Да, — сказал Коля, не намереваясь пускаться в объяснения.

— Я видел, они приехали с целым отрядом, — сказала Бригитта.

— Мы приехали на карнавал, — пояснил Коля. — Это довольно странно, встретить карнавал в ваших местах, не так ли?

— О, — воскликнул Фриц, — тогда вы не пожалеете!

— Уж там мы погуляем, — хихикнул Ганс.

Напряжение за столом пропало, и застолье продолжалось. По мере продолжения попойки Грета все сильнее жалась к Коле, все жарче дышала ему чуть ли не в ухо, и это не могло не породить в том соответствующие устремления.

— Хозяин, — позвал он сумрачного Дитриха. — Как я понимаю, у вас тут трактир? Значит, должны быть комнаты для гостей?

— Конечно, у нас есть комнаты для гостей, — буркнул тот неохотно.

— Я бы хотел бы снять у вас одну комнату, — сказал Коля.

Хозяин фыркнул.

— Если это для того, чтобы побаловаться с Гретой, то я не могу. У нас приличный трактир, а не какой-нибудь злачный кабак. Мы не поощряем разврата, это противно Богу и церкви. Тащите ее на свалку у стены, сударь, и делайте с ней что хотите.

Он хмыкнул и хотел отойти, но Коля поймал его за руку.

— Стоп, — сказал он. — Ты что это, хозяин? Это почтенную девушку я посадил за свой стол, значит, оскорбляя ее, ты оскорбляешь и меня.

— Этот парень служит герцогу, — сказал Ганс.

— А, оскорбляя меня, — рассудительно продолжал развивать свою мысль Коля, — ты оскорбляешь и моего господина!..

— Избави Бог, сударь!.. — испугался хозяин. — Если вам нужна комната, то пожалуйста!..

Компания за столом дружно расхохоталась.

— Мы ненадолго покинем вас, — объявил Коля, прихватывая за руку расцветшую и покрасневшую от волнения Грету.

— Будь с ней помягче, Клаус, — проворковала Труди. — Она мне как родная…

Смех сопровождал их, когда они поднимались по лестнице. Хозяин светил им фонарем, и, когда они вошли в комнату, поставил фонарь на стол и вышел, почтительно пожелав доброй ночи. Грета хихикнула, а Коля сказал:

— Вполне приличный номер. Ты довольна, радость моя.

— Да, — отвечала она. — Помоги мне.

Коля с растущим интересом развязал ей шнуровку на платье, и она сбросила его, оставшись в длинной рубашке. Потом она распустила волосы, поглядывая на Колю чуть застенчиво, и прыгнула на кровать.

— Давай, — сказала она тихо.

Коля неторопливо разделся, сложив одежду на скамью у стола, юркнул под одеяло и обнял девушку. Его неприятно поразила грубость материи ее нательной рубахи.

— Сними эту дерюгу, детка, — потребовал он.

— Зачем? — испугалась она.

— Мне будет приятнее обнимать тебя, — прошептал Коля.

— Это как-то нехорошо… — пробормотала Грета неуверенно. — Грешно открывать обнаженное тело…

Коля хмыкнул.

— Да? — сказал он.

— Если ты хочешь, — проговорила Грета и поднялась. — Только отвернись…

Коля отвернулся, дивясь ее нормам морали.

— Все, — сказала она, укрывшись одеялом. — Давай!..

Она отдавалась ему, как девственница, которая впервые в жизни встречает мужчину. Ее томило ожидание, и когда Коля принялся ласкать ее тело, она все торопила его, потому что не привыкла ни к ласкам, ни к поцелуям. Обычно ею владели быстро и торопливо, спеша получить результат, и хозяин трактира Дитрих был совершенно прав, когда говорил, что привычное место ее свиданий — это свалка. Эта девушка с детства училась удовлетворять мужчин, потому что это было вопросом ее выживания, а мужчины того времени не были склонны к изысканным утехам. Теперь же Коля вдруг открыл ей наслаждение любви, и еще до того, как принять его, она уже испытала невыразимый восторг. Потом же началось форменное безумие, и, когда все наконец закончилось, она тихо плакала и бормотала:

— Клаус, милый… Я никогда… Я никогда не знала такого…

Коля, конечно, мог на это ответить, что за его долгую кинематографическую карьеру у него были переживания и поострее, но он смолчал, потому что тоже попал под обаяние необычности. Эта маленькая шлюшка была проста, как ребенок, и в своей развратной профессии она еще не успела опуститься до самого дна. Похоже, она даже не до конца понимала до сих пор, чем она занимается.

— Хочешь еще? — спросил Коля, целуя ее в ушко.