Да здравствует карнавал - [9]

— Нет, ваше высочество, одни домашние… Проходите, мы счастливы принять вас…

Женщина, закутанная в плащ, вышла из кареты и вошла в дом, сопровождаемая слугами. Дверь закрылась, карета уехала, и вновь все было тихо и темно.

В другом конце, в районе нового города, в подвальном кабачке продолжалась попойка, хотя собравшихся за столом было немного — двое разбойного вида парней и сразу три легкомысленные девицы. Хозяин уже косо на них посматривал, намереваясь прогнать вон, как вдруг дверь раскрылась и вбежали, спотыкаясь, трое новых клиентов. Двое из них были местными гуляками, а третий был Коля Затейкин.

— Ура! — закричал один из гуляк, румянощекий Фриц. — Мы нашли свой Остров Счастья!

— Только бы гарпии нас не настигли, — проговорил второй, длинноносый Ганс.

Они рассмеялись, спускаясь по лестнице в подвал.

— Что-то вы поздновато сегодня, господа, — проговорил хозяин не слишком приветливо.

— Задержались у Марты, — сказа Фриц. — Этот парень показывал фокусы с монетой. Эй, Клаус, покажи еще!..

— На сухую они не идут, — сказал Коля весело. — Хозяин, у тебя такое славное заведение!.. Не может быть, чтоб здесь было плохое вино, не так ли?..

— Да у нашего Дитриха лучшее вино в городе! — воскликнул Ганс. — Докажи нам это, Дитрих.

— Присаживайтесь, — сказал с неохотой хозяин.

Девицы из соседней компании явно заинтересовались новыми гостями, и это не понравилось их дружкам. Один из них громко произнес:

— Не знаешь, Ронни, чего эти молокососы так орут?

— Цыплята впервые вырвались из курятника, — отозвался Ронни со смехом.

Их девицы, вопреки ожиданию, смеяться не стали.

— Это Фриц и Ганс, — сказала одна из них, большеглазая Грета. — Я бы не стала называть их молокососами.

— Привет, Фрицци, — воскликнула вторая, худосочная Труди.

Но Фриц уже услышал оскорбление от их дружков и не был склонен обмениваться приветами.

— Кого ты назвал цыплятами, оборванец? — повернулся он к Ронни.

— Того, кто сегодня только вылупился из яйца, — ответил тот с вызывающей усмешкой.

— Смотри, — сказал Фриц. — Могу и клюнуть.

— Кого я всегда боялся, так это желторотиков, — сказал Ронни в ответ.

Коля Затейкин, до сих пор молчавший из-за того, что был изрядно навеселе, наконец включился в ситуацию и оказался между ними.

— Парни, — сказал он, — о чем спор? Я угощаю!..

— Отвали, — рявкнул на него Ронни и оттолкнул его.

Коля отшатнулся, и его мирные намерения мгновенно истощились.

— Да ты, брат, фашист просто, — пробормотал он и, живо подхватив тяжелый деревянный табурет, опустил его на голову Ронни.

Тот без звука упал, а девицы восторженно завопили.

Оставшийся один против трех приятель павшего Ронни немедленно вскочил с поднятыми руками.

— Все, все, господа, мы были неправы!..

— Тогда забирай эту свинью и вали отсюда, — сказал Фриц.

— Конечно, — сказал тот. — Я так и сделаю.

Он взвалил на плечо бедолагу Ронни и стал отступать вверх по лестнице, держась лицом к Коле Затейкину и его приятелям. Видимо, он ждал удара в спину.

— Иди, — махнул на него рукой Ганс, и друзья вновь сели за стол.

Хозяин принес вина в кувшине, поставил его на стол и сказал:

— Я уж сам думал, как бы их прогнать. Эти молодцы приходят неизвестно откуда, но денег у них всегда хватает. Я спрашиваю себя, где они их берут?

— У богатых и почтенных купцов, проезжающих ночью по Гронингенской дороге, — сказал Фриц. — Это же Петер Шляйссер и Ронни Мотылек, ночные сборщики налогов в свою пользу.

— Я бы не стал говорить об этом громко, — сказал хозяин предусмотрительно.

— Мы сами только что подрались с ночной стражей, — сказал весело Ганс. — Они хотели схватить нашего друга Клауса!..

— Вы вечно ищете себе неприятности, — буркнул хозяин.

Он отошел, но подошла Труди, уперев руки в бока.

— Эй, герои! Вы прогнали наших парней, так кто же возьмет на себя заботу о несчастных сиротах?

Ее подружки весело захохотали.

— Сирот надо пожалеть, — сказал Коля. — Подсаживайтесь к нам, сиротки, сегодня о вас забочусь я!

С шумом и смехом девицы перебрались за стол к приятелям, причем Грета устроилась на коленях у Коли Затейкина, а Фриц тотчас же принялся целовать в шею пышную Бригитту, на что та оказывала лишь символическое сопротивление. Хозяин принес на закуску большой кусок вареного мяса и краюху хлеба. Пиршество началось.

— Пьем за любовь! — объявил Коля, поднимая свою кружку и горячо обнимая при этом смешливую Грету. — За тебя, любимая, — сказал он ей и выпил.

Грета хихикнула и выпила тоже, но лишь один глоток.

— До дна, — потребовал Коля, облизывая губы от сладкого вина.

— Но я уже выпила сегодня две кружки, — смеясь, сказала Грета.

— Там, где уже две, и третьей найдется место, — сказал Коля.

Грета рассмеялась и допила вино до дна. Коля немедленно обнял ее и горячо поцеловал. Подружки Греты восторженно завопили.

Приступили к закуске, мясо рвали руками, отправляя в рот и запивая вином. Грета, отдышавшись после долгого поцелуя, стала посматривать на Колю с лукавой улыбкой, и он подмигивал ей в ответ.

— А меня ты поцелуешь? — подсела к нему с другой стороны Труди.

— Как сильно ты этого хочешь? — спросил Коля, пережевывая мясо.

— А как бы тебе хотелось?

— Не приставай к нему, Гертруда, — оттолкнула подругу Грета и прижалась к Коле еще крепче. — Дай человеку поесть.