Дѣла минувшихъ дней. Записки русскаго еврея. В двух томах. Том 1 - [4]

Но недолго сумѣлъ я выдержать это настоящее. Я видѣлъ гибель своихъ дѣтей, въ моральномъ и физическомъ смыслѣ, и я вынужденъ былъ искать спасенія въ отъѣздѣ изъ Петрограда; моя работа по фиксированію моихъ воспоминаній должна была пріостановиться. Весною 1920 г. я оставилъ Петроградъ, очутился на нѣкоторое время въ Стокгольмѣ, а затѣмъ переѣхалъ въ Парижъ. Была надежда, что это добровольное изгнаніе изъ Россіи продлится недолго, что ни цивилизованный міръ, ни попавшій въ рабство русскій народъ долго не будутъ терпѣть этотъ разъѣдающій культуру и разрушающій Россію большевицкій режимъ.

Дальнѣйшее составленіе записокъ прервалось: пошли новыя повседневныя заботы, — личныя и общественныя, поглощавшія вниманіе и отвлекавшія отъ прошлаго, которое въ новой обстановкѣ жизни стало казаться давно минувшимъ. Къ продолженію записокъ препятствіемъ служило еще и то, что, оставляя Россію, я не могъ захватить съ собою своего архива, который изъ году въ годъ отражалъ въ себѣ все то, что касалось насъ, русскихъ евреевъ, въ области правовой, политической, экономической и общественной. Была все таки надежда, что возвратъ въ Россію скоро окажется возможнымъ. Хотѣлось вѣрить, что доживу до начала возрожденія Россіи. Таилась надежда, что разысканъ будетъ мой архивъ и что я сумѣю продолжить свои записки въ хронологическомъ порядкѣ при помощи документовъ и моей обширной корреспонденціи. Такъ прошло болѣе 10 лѣтъ жизни въ изгнаніи, и у меня появилось опасеніе, что мои воспоминанія вовсе не будутъ зафиксированы. Я рѣшился поэтому дополнить прежнія свои записки изображеніемъ дальнѣйшихъ событій, въ которыхъ я принималъ участіе и которыя могли представлять политическій или общественный или же національный интересъ. Эти воспоминанія лишены той полноты, которую они, несомнѣнно, имѣли бы, если бы не пришлось зафиксировать ихъ безъ помощи документовъ, а по памяти. Этимъ объясняется нѣкоторая неполнота ихъ и хронологическая непослѣдовательность.

Эти записки не являются изображеніемъ только еврейской жизни въ Россіи. Исторія русскаго еврейства творилась не въ безвоздушномъ пространствѣ, а въ атмосферѣ и на почвѣ русской государственной жизни вообще. Еврейскій вопросъ въ Россіи не былъ изолированъ отъ всѣхъ остальныхъ вопросовъ, связанныхъ съ этой государственностью, и картина еврейской жизни не была случайнымъ пятномъ на общемъ фонѣ. Она, напротивъ, гармонировала съ общимъ фономъ. Безправіе касалось не только евреевъ; въ безправномъ положеніи находилось, въ сущности, 90 % русскихъ гражданъ крестьянъ. Произволъ творился не только надъ евреями, но и надъ другими гражданами. Но русское еврейство принимало на себя главные удары россійской реакціи, и преслѣдованіе евреевъ стало мѣриломъ политическаго настроенія всякой данной эпохи. Поэтому въ моихъ запискахъ я не могъ избѣгнуть, — тамъ, гдѣ это представлялось цѣлесообразнымъ, — изображенія политическаго настроенія Россіи вообще. Я касался событій, не имѣющихъ тѣсной связи съ еврейскимъ вопросомъ, но характеризующихъ общія политическія переживанія въ Россіи.

Я съ дѣтства привыкъ сознавать себя прежде всего евреемъ. Но уже съ самаго начала моей сознательной жизни я чувствовалъ себя и сыномъ Россіи. Обозрѣвая на склонѣ дней всю свою жизнь и дѣятельность, я долженъ сказать, что любя свой народъ и цѣня его превыше всего, не только по родству моему съ нимъ, но и по его высокому духу, по тѣмъ идеаламъ, которые свѣтились предо мною и которые я считалъ идеалами юдаизма, я всегда любилъ и Россію. Въ одной рѣчи, произнесенной мною по поводу спеціальнаго событія, которое займетъ свое мѣсто въ моихъ воспоминаніяхъ, я, говоря о нашемъ національномъ самосознаніи, позволилъ себѣ уподобить отношеніе еврейства къ Россіи отношенію корабельнаго пассажира, имѣющаго въ своемъ распоряженіи особую каюту, ко всему кораблю. Такой пассажиръ заботится о томъ, чтобы его каюта была въ исправности, но вмѣстѣ съ тѣмъ онъ сознаетъ, что отъ судьбы всего корабля зависитъ и судьба его каюты. Онъ вмѣстѣ съ другими пассажирами, располагающими такими же каютами, не можетъ не содѣйствовать благополучію всего корабля и не заботиться о надлежащемъ направленіи его къ желанной гавани. Быть хорошимъ евреемъ не значитъ не быть хорошимъ русскимъ гражданиномъ, и обратно — быть надлежащимъ русскимъ гражданиномъ нисколько не мѣшаетъ тому, чтобы оставаться хорошимъ евреемъ, вѣрующимъ въ еврейскую національную культуру, быть преданнымъ своему народу и служить ему по мѣрѣ силъ. Пріобщеніе къ русской культурѣ, которая за мою сознательную жизнь пошла впередъ, можно сказать, гигантскими шагами, вполнѣ согласовалось съ вѣрностью еврейской національной культурѣ. Эта еврейская культура представляетъ собою такой богатый резервуаръ, что изъ него всякая другая національная культура можетъ черпать большой притокъ энергіи н этимъ сблизить ее съ культурами другихъ народовъ и помочь дѣлу объединенія всего человѣчества — идеалъ юдаистическаго мессіанства. Мнѣ приходилось принимать участіе наравнѣ съ другими въ дѣятельности по созиданію культурныхъ условій жизни для Россіи, принимать близко къ сердцу вопросы, связанные съ текущими злобами дня. Въ моихъ воспоминаніяхъ это участіе не могло быть обойдено и мнѣ представлялось это необходимымъ для лучшаго пониманія положенія русскаго еврейства. Съ другой стороны, эти воспоминанія, быть можетъ, окажутся не безынтересными для тѣхъ, для которыхъ исторія евреевъ въ Россіи есть одна изъ небольшихъ главъ исторіи Россіи вообще.