Дѣла минувшихъ дней. Записки русскаго еврея. В двух томах. Том 1 - [108]
Къ этому времени С. С. Полякова уже не было, — онъ умеръ въ 1888 г., не было и А. М. Варшавскаго, умершаго почти одновременно съ Поляковымъ. А. М. Закъ лишь иногда по отдѣльнымъ вопросамъ принималъ участіе въ разрѣшеніи тѣхъ или другихъ текущихъ дѣлъ. Единственнымъ человѣкомъ, который какъ бы профессіонально слѣдилъ за правительственными настроеніями и разными предположеніями, которыя послѣ закрытія бывшей Паленской комиссіи готовились со стороны правительства въ отношеніи евреевъ, былъ Г. О. Гинцбургъ. Постояннымъ его сотрудникомъ и свѣдущимъ лицомъ былъ состоявшій у него на службѣ покойный Эммануилъ Борисовичъ Левинъ, бывшій учитель житомірскаго раввинскаго училища, одинъ изъ піонеровъ еврейскаго просвѣщенія въ Россіи, начавшій свою работу при Пироговѣ. Онъ былъ учителемъ Горація Гинцбурга, а съ переѣздомъ въ Петербургъ семьи Гинцбургъ Левинъ переселился въ Петербургъ и съ тѣхъ поръ работалъ въ качествѣ секретаря по еврейскимъ дѣламъ у Евзеля, а потомъ у Горація Гинцбургъ. Я засталъ его въ 1890 г. уже глубокимъ старикомъ. Онъ былъ почти единственнымъ знатокомъ законодательства объ евреяхъ; онъ первый собралъ всѣ дѣйствующіе о нихъ законы и издалъ ихъ, на средства бар. Гинцбурга, въ видѣ особаго сборника, въ который включилъ и главнѣйшія, бывшія въ дѣйствіи циркулярныя распоряженія правительства, а также разъясненія Сената, примѣнявшіяся мѣстной властью. До него еще, также по иниціативѣ бар. Гинцбурга, присяжный повѣренный и писатель Леванда (я уже не засталъ его въ Петербургѣ; онъ жилъ въ Екатеринославѣ, гдѣ практиковалъ въ качествѣ адвоката въ теченіе многихъ лѣтъ и умеръ въ началѣ этого столѣтія), напечаталъ извлеченныя изъ полнаго собранія законовъ — и расположенныя въ хронологическомъ порядѣ начиная съ Петра I всѣ опубликованныя Высочайшія повелѣнія и распоряженія относившіяся къ евреямъ; обширный томъ Леванды, имѣвшій около 1000 страницъ, былъ отличнымъ подспорьемъ для всякаго изучающаго исторію законодательства о евреяхъ. Сборникъ же Левина давалъ возможность легко оріентироваться въ дѣйствующихъ о евреяхъ постановленіяхъ.
Сотрудничая еще съ покойнымъ отцомъ бар. Горація Гинцбурга, Евзелемъ Гинцбургомъ, Левинъ былъ въ курсѣ всей предпринятой Гинцбургомъ работы, начиная съ 1862 г., когда Гинцбургомъ подана была вышедшая изъ подъ пера Левина записка о пересмотрѣ законовъ о евреяхъ и расширеніи ихъ правъ. Эта записка разослана была генералъ-губернаторамъ; ея аргументы дали нѣкоторое движеніе законодательству о евреяхъ, въ льготномъ смыслѣ, и положили начало благопріятному направленію правительственной политики шестидесятыхъ годовъ. Изъ подъ пера Левина вышли многочисленныя докладныя записки, которыя представлялись Гинцбургомъ въ разныя учрежденія. Особенно много работалъ онъ въ эпоху Паленской комиссіи, когда въ нее допущены были, такъ называемые, евреи эксперты, въ числѣ коихъ и баронъ Гинцбургъ.
Я засталъ Левина занятымъ усиленной работой по разнымъ обращеніямъ изъ провинціи объ оказаніи содѣйствія по ходатайствамъ отдѣльныхъ лицъ передъ центральными властями. Произволъ мѣстной администраціи распространялся широкою волною. Левинъ былъ въ постоянной перепискѣ съ раввинами и общественными дѣятелями въ провинціи. Въ началѣ 90-хъ годовъ онъ оставилъ службу у барона Гинцбурга, послѣ болѣе чѣмъ сорокалѣтней неустанной работы по борьбѣ за права евреевъ. Послѣднимъ его дѣломъ было приведеніе въ порядокъ богатаго и цѣннаго архива барона Гинцбурга. Глубокимъ старцемъ, но еще съ совершенно яснымъ умомъ, онъ усердно работалъ въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ надъ собираніемъ матеріаловъ для изданія «Регестъ» предпринятаго Обществомъ Распространенія Просвѣщенія.
Въ началѣ этого столѣтія, онъ умеръ «сытый годами», оставивъ послѣ себя яркій слѣдъ въ исторіи русскихъ евреевъ.
Я приступилъ къ работѣ съ барономъ Гинцбургомъ во всеоружіи знанія законовъ о евреяхъ и всѣхъ дополняющихъ эти законы циркуляровъ и сенатскихъ разъясненій. Скоро я убѣдился въ томъ, что наступила пора упорной борьбы за тѣ немногія права, которыя были признаны за евреями, что произволъ угрожаетъ уничтожить самую возможность существованія еврейской массы, если шагъ за шагомъ эти права не будутъ отстаиваться тѣми законными способами, которые еще оставались въ нашемъ распоряженіи. Надо было начать примѣненіе чисто юридическихъ методовъ, проявлять нѣкоторую изобрѣтательность въ аргументахъ для надлежащаго истолкованія законовъ, иногда неясныхъ, часто противорѣчивыхъ и всегда оставляющихъ мѣсто для толкованія въ смыслѣ новыхъ ограниченій. Надо было начать творить спеціальную еврейскую юриспруденцію, съ примѣненіемъ методовъ чисто талмудическихъ, въ которыхъ изощрялись впрочемъ и чиновники, изобрѣтавшіе все новые способы утѣсненія еврейскаго населенія.
Первымъ дѣломъ, которое пришлось вести въ Сенатѣ, было дѣло по жалобѣ портного Кагана, проживавшаго въ Ораніенбаумѣ возлѣ Петербургѣ. Каганъ имѣлъ тамъ мастерскую, въ которой работалъ самъ. Онъ обшивалъ всѣхъ должностныхъ лицъ въ Ораніенбаумѣ, а приставу и исправнику онъ доставлялъ мундиры, изготовленные въ его мастерской, и конечно за слишкомъ сходную для заказчиковъ цѣну. Значитъ, не было никакого сомнѣнія, что Каганъ дѣйствительно портной, что онъ занимается своимъ ремесломъ и что поэтому онъ проживаетъ въ Ораніенбаумѣ на самомъ законномъ основаніи. Тѣмъ не менѣе онъ былъ предназначенъ къ выселенію изъ Ораніенбаума. Кто то нашелъ, что въ его свидѣтельствѣ на званіе ремесла имѣется дефектъ, а именно, въ томъ городѣ, откуда оно было получено и гдѣ до переселенія въ Ораніенбаумъ жилъ Каганъ, была не цеховая управа, а упрощенное ремесленное управленіе; между прочимъ, губернское правленіе нашло, что правомъ жительства внѣ черты осѣдлости можетъ пользоваться лишь тотъ ремесленникъ, который имѣетъ свидѣтельство цеховой управы. На этомъ основаніи оно отвергло право Кагана на проживаніе въ Ораніенбаумѣ, ему данъ былъ мѣсячный срокъ на выѣздъ изъ этого города, гдѣ онъ проживалъ болѣе 15 лѣтъ. Получивъ довѣренность отъ Кагана, который обратился за защитой къ бар. Гинцбургу, я подалъ жалобу въ Сенатъ. Съ большимъ трудомъ и путемъ сложныхъ юридическихъ аргументовъ, мнѣ удалось убѣдить Сенатъ, что правомъ жительства внѣ черты осѣдлости по закону пользуются евреи-ремесленники, если они занимаются ремесломъ, хотя бы у нихъ имѣлись свидѣтельства только упрощеннаго ремесленнаго управленія. Надо замѣтить, что во всей чертѣ осѣдлости имѣлось всего нѣсколько цеховыхъ управъ; во всѣхъ остальныхъ городахъ имѣлись лишь упрощенныя ремесленныя управленія. Такимъ образомъ, если бы Сенатъ не согласился съ моими доводами и призналъ бы, что для права жительства необходимо свидѣтельство цеховой управы, то надъ евреями ремесленниками въ числѣ нѣсколькихъ десятковъ тысячъ проживавшихъ въ разныхъ городахъ внутренней Россіи, разразилось бы колоссальное бѣдствіе; они были бы выселены.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Мария Михайловна Левис (1890–1991), родившаяся в интеллигентной еврейской семье в Петербурге, получившая историческое образование на Бестужевских курсах, — свидетельница и участница многих потрясений и событий XX века: от Первой русской революции 1905 года до репрессий 1930-х годов и блокады Ленинграда. Однако «необычайная эпоха», как назвала ее сама Мария Михайловна, — не только войны и, пожалуй, не столько они, сколько мир, а с ним путешествия, дружбы, встречи с теми, чьи имена сегодня хорошо известны (Г.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.