Цыганское колдовство - [11]

Кристин прикусила стерку на конце карандаша.

— Не хотелось бы вас обижать, — проговорила Кристин сладким голосом, — но вы сказали, что цыганские гадалки обманывают людей. — Она понизила голос так, будто бы опасалась, что ее услышит кто-то посторонний. — Получается, многие из вас не слишком честны.

Прю покачала головой. Как хорошо, что сама она — не пишущий репортер. Ей всегда становилось неловко, когда Кристин задавала острые вопросы. Конечно, та спрашивала доверительным открытым тоном, но все-таки… Поэтому Прю всегда пыталась как-нибудь смягчить такие уколы.

Только не пишите об этом, — засмеялся Иван. — Кое-кто из моих дальних родственниц подрабатывает подобным образом.

Но из близкой родни, наверное, никто? — спросила Кристин таким тоном, будто испугалась чего-то.

— У моего табора два поля деятельности, — проговорил Иван. — Многие цыганские семьи специализируются на обычных делах. Одни заняты кузнечным делом, другие шьют обувь, третьи — разводят лошадей. А остальные выступают на публике, как моя семья.

Прю понравилось, что Иван говорит сразу обо всем своем таборе. Она тоже ощущала связь со своими предками, с семейными традициями, особенно с тех пор, как узнала, что получила свою силу от прародительниц. Ей подумалось, что Холлиуэл тоже передавали свое ведовское искусство из поколения в поколение.

— Вся ваша родня выступала в цирке? — спросила Кристин, снова делая пометки.

— По отцовской линии, — ответил Иван. — Они всегда дрессировали животных. А по материнской линии были одни музыканты. Я впитал и то, и другое.

Иван встал и в два шага пересек помещение. Открыл дверцу разукрашенного шкафчика, достал оттуда расписной скрипичный футляр и пояснил:

— Он передавался в нашей семье на протяжении нескольких поколений. — Цыган открыл футляр и осторожно вынул лакированную скрипку.

Инструмент так и сверкал, будто был доволен вниманием, проявлявшимся к нему на протяжении многих лет.

Иван осторожно покачал скрипку на ладони.

— Ее сделал мой дед по материнской линии. А отец соорудил футляр. И вот теперь я выступаю с этой скрипкой.

— А в чем, собственно, состоит ваш номер? — спросила Прюденс. — Извините, но я не ахти какой знаток цирка. Мне известно, что вы знаменитость и все такое…

— Ничего, — улыбнулся Иван. — Цирк — особый род искусства, доступный не каждому.

— Может быть, вы заставите меня изменить свое мнение, — заметила Прю.

— Надеюсь, — ответил цыган, и его темные глаза наполнились теплотой.

— Иван проделывает со зверями удивительные вещи, — объяснила Кристин. — Это просто замечательно. Великолепно. Блестяще.

Она сделала глубокий вдох и поежилась от прохлады.

— И ты сама видела? — спросила Прю.

— В Европе. Просто потрясающе, — кивнула Кристин и посмотрела на Ивана с восхищением. — Вот почему я и решила сделать о нем репортаж.

— Спасибо, но вы меня переоцениваете. — Иван повернулся к Прюденс: — Просто моим зверям, так же как и мне, нравится игра на скрипке. Вот и все.

— Да разве этого мало? — засмеялась Кристин. — Только подумай, Прю, он заставляет плясать и львов, и тигров, и медведей. А музыка! Ее вовек не забыть!

— Я играю песни своих соплеменников, — ответил Иван. — Старые народные мелодии, которые я впитал с детства. Они отличаются богатством интонаций.

— Не могу дождаться вашего выступления, — произнесла Прюденс.

Иван снова убрал скрипку в футляр и положил его в шкафчик. Потом повернулся и широко расставил руки.

— А теперь вы должны увидеть моих партнеров, — объявил он. — Без них у меня бы ничего не вышло.

— Правда? — воскликнула Кристин.

— Получатся замечательные снимки, — обрадовалась Прюденс, не забывавшая о деле.

Они втроем зашагали через ряды трейлеров в глубь парка, где начиналась лесная чаща.

Впечатление усиливали запахи животных. Прю почувствовала их прежде, чем увидела самих зверей. Ее ноздри заполнил острый, землистый аромат. Из-за деревьев раздавались низкое рычание и топот.

— Ага, — протянул Иван мягко. — Они уже знают, что мы пришли, и зовут нас.

Он повел журналисток на поляну, вокруг которой стояло множество металлических клеток. При виде расхаживавших по ним зверей у Прюденс учащенно забился пульс. Она почувствовала сильное возбуждение, ощутив силу и энергию животных.

Иван начал напевать какую-то несложную мелодию. Кажется, звери узнали ее. Они перестали ходить по клеткам и уселись в их центре, глядя прямо на цыгана.

— Идите за мной! — крикнул он своим спутницам и направился к середине поляны.

— Привет, — Иван подошел к клетке огромного тигра. Тот лизнул ему руку. — Скучал без меня? Готов к выступлению? Нам нужно произвести впечатление на двух очаровательных леди.

— Привет, котик, — хихикнула Кристин.

Прю не слишком одобряла увлечение Кристин Иваном. Ей хотелось сказать, что в нем нет ничего романтичного, что нельзя забывать про работу. Но журналистка вовсю разошлась.

— Ты нравишься зверям, — заметила Прюденс.

— Потому что их чувство обоюдно, — заверил Иван, направляясь к медведям. Один из них привалился к прутьям и шутя толкнул Ивана. Тот как будто и не заметил его движения.

— Положительный результат может получиться лишь в одном случае, — объяснял Иван, почесывая огромного черного медведя за ушами. — Мы любим друг друга и — самое главное — уважаем.