Цветы в темноте - [50]

Тем не менее сам Уилл с тех пор был далеко не в порядке. Его ощущение нормальности начало рушиться. Он работал поваром, но после того случая стал бояться себя; его преследовала иррациональная мысль о том, что он может однажды, не выдержав безумных мыслей, отравить клиентов. Со временем он потерял работу в ресторане. Он попытался найти другое место, где мог бы работать один по ночам, чтобы не взаимодействовать с людьми. Однако на новом месте он так же не мог сосредоточиться на работе, и вскоре ему пришлось уйти. Дело кончилось тем, что он почти четыре года жил в подвале дома своих родителей. Он ни с кем не контактировал. Затем сестра предложила ему поехать на ретрит для молодежи и буквально уговорила согласиться. Он ехал в монастырь неохотно, но с проблеском надежды на то, что там ему удастся исцелить себя от травмы, мучившей его последние четыре года.

Уилл рассказал мне, что приехал на ретрит поздним вечером. Оказавшись наконец у назначенной ему кровати в общежитии монастыря, он вдруг заметил молодого человека, который выглядел в точности так же, как тот парень, на которого он с друзьями напал четыре года назад. Хотя человек на ретрите был другой этнической принадлежности, что-то в его лице напомнило Уиллу о жертве, и он пришел в ужас. Он выбежал из комнаты и всю ночь провел в своей машине. Он не мог находиться в одной комнате с тем человеком. Утром он по-прежнему чувствовал себя потрясенным и отчаянно хотел поговорить со мной.

Уилл сказал мне: «Теперь я переживаю все заново!» В спокойной обстановке монастыря травматические воспоминания о том событии вернулись и с новой силой захлестнули его.

Взаимобытие агрессора и жертвы

Чтобы понять тесную связь между агрессором, совершившим травмирующее преступление, и его жертвой, мы можем размышлять о взаимобытии. В случае Уилла, хотя он был одновременно свидетелем и участником жестокого нападения и сумел скрыться с места преступления, лицо жертвы навсегда отпечаталось в его уме. Страдание этого неизвестного молодого человека стало страданием Уилла. Чье-то страдание становится вашим страданием, а ваше страдание становится чьим-то еще. Мы несем по жизни переживания и эмоции друг друга. Время и пространство не могут разделить нас.

Рассказывая мне свою историю, Уилл заново переживал свою травму. Мне было очень тяжело слушать его историю и наблюдать в его искаженном лице и трясущемся теле настолько живое страдание. Я предложила ему сделать короткий перерыв и пошла в ванную умыть лицо. По пути в ванную я выполняла медитацию в ходьбе — один шаг на один вдох. Когда меня охватывают сильные эмоции и я не уверена, что делать дальше, медитация в ходьбе помогает мне успокоить ум и расслабить тело. Расслабление, спокойствие и простор способствуют ясности и пониманию. В ванной меня озарило, и я увидела перед собой возможный план действий.

Когда я вернулась, Уилл по-прежнему сидел на том же месте, закрыв руками голову. Мое возвращение он, казалось, воспринял с некоторым облегчением. Я тихо спросила его:

— Ты хотел бы поговорить с этим молодым человеком? Может быть, извиниться перед ним?

Уилл посмотрел на меня выпученными глазами, в которых читалась паника.

— Нет, я не могу!

Я мягко настаивала:

— Подумай, мой хороший. Это твой шанс.

Некоторое время мы сидели в молчании. Затем он сказал:

— Хорошо. Вы мне поможете?

Было время завтрака, и мне пришлось дожидаться, когда сосед Уилла по комнате — тот молодой человек — закончит свой завтрак, чтобы поговорить с ним о Уилле. Я тоже взяла немного еды, но Уилл был слишком взвинчен, чтобы завтракать. Он просто сидел, нервно хлопая ладонями по коленям и постоянно беспокойно дергая ногами. После еды я пошла поговорить с молодым человеком, который показался Уиллу похожим на жертву того нападения. Я уже встречалась с Энди на предыдущих ретритах, и между нами установилось хорошее взаимопонимание, так что я могла без труда подойти к нему с этим трудным вопросом. Я рассказала Энди историю Уилла и добавила:

— Не мог бы ты посидеть здесь с Уиллом, чтобы он поделился своей болью и страданием и смог попросить прощения? Ему необходимо выразить раскаяние.

Энди был хорошо знаком с практикой правды и примирения под названием «Новое начало», которую мы выполняли в монастыре. Он с пониманием откликнулся на мою просьбу:

— Конечно, сестра Ди, я могу это сделать.

Я предложила двум молодым людям сесть лицом к лицу. Поначалу Уилл не мог смотреть Энди в лицо. Он удерживал взгляд на земле, нервно двигал руками и постоянно ерзал на месте. Я коротко описала для Энди случай нападения в присутствии Уилла, добавив, что Уилл был травмирован и с тех пор чрезвычайно страдал. Затем я сказала Уиллу:

— Энди любезно согласился побыть здесь с тобой, так что ты можешь сказать ему все, что хотел сказать.

Уилл сразу заговорил:

— Прости, приятель. Я не собирался этого делать. Я не хотел причинить тебе боль. Прости, пожалуйста.

Несмотря на то, что Энди лишь отдаленно напоминал жертву нападения, Уилл говорил с ним так, как если бы это действительно был тот человек, жертва его насильственного преступления. Он со слезами добавил: