Цветы для профессора Плейшнера - [11]

Курячью ногу истребя,

Шлю благодарность от народа,

А также лично от себя.

Здесь я велик в большом и в малом,

Здесь я всегда на высоте!

Вот выпил кофе над Уралом,

А вытер губы черт-те где!

Небесный свет плацкарты вместо,

Тишь кресел, ножки стюардесс…

Даст бог, и долетим до места.

Тогда: да здравствует прогресс!

II

Дорога из Домодедова —

Как долго пилить оттедова!

Оптимистическое

Все мне мило здесь — овсы ли, рожь,

Лесостепь ли, тундра ли, — но главное:

Обожаю нашу молодежь —

Незакомплексованную, славную!

Нет преград для этих для ребят,

Силушки там уймы невредимые:

Вот опять сломали автомат —

Трубку с корнем вырвали, родимые!

Бог не выдаст, и обком не съест —

Верю в них, простых и мускулистых:

Эти, что уделали подъезд,

Разнесут и империалистов!

Вот тебе навек моя рука —

И пропей мой трешник залежалый,

Пэтэушник, давший мне пинка,—

Соль земли и гордость всей державы!

Имярек

Вполне добротный представитель масс

В буфете, где какао, лук и частик,—

На первый взгляд почти рабочий класс,

Но на второй видать, что из начальства.

Разговорились. Прочим не в пример,

Относится всерьез к своей особе.

Он, видимо, уже пенсионер,

Но, кажется, еще на все способен.

Мне «Краткий курс» рассказывает вновь

Философ боевого мезозоя.

Он в принципе не хочет, чтобы кровь,

Но Кобу вспоминает со слезою.

Ко мне прилипший, словно банный лист,

Проживший жизнь и не почивший в бозе,

Он, в общем, интернационалист,

Но в частности — на дух не переносит!

За столиком, судьбою не гоним,

В аэродромном чреве возле Братска —

Он в общем-то нормальный гражданин,

А в частности кто ж будет углубляться?

Монолог уставшего человека

Сколько можно, надоело,

хватит, меру надо знать,

ну положим, ну допустим,

ну и ладно, что ж теперь?

Ну Бухарин, ну Вавилов,

ну калмыков-ингушей,

ну еще сто миллионов,

зато выиграл войну.

Ну старушек, ну детишек,

ну ни попадя кого,

Ну казнили, ну пытали,

ну чего там, все свои!

Признание

Я люблю Россию —

Реки и березки,

Клены и рябины,

Дуб и коноплю.

Всех полей полоски,

Всех дождинок слезки,

Я люблю Россию.

Я ее люблю.

Я люблю Россию

Круглый год бессменно:

Отдохну немного —

И люблю опять…

За любовь такую

Я возьму с России

Все, что только можно

Мне с России взять!

* * *

Пока не требуют поэта

Начальство, бабы и партком,

Пока не пилит он котлеты

И пивом к стойке не влеком,

Пока его в ночи туманной

Под незатейливый фольклор

Не бьет прохожий безымянный

И не штрафует контролер,

Пока его не мучит грыжа;

Давленье, группа «ДДТ»,

Гастроли Зайцева в Париже

И Зыкиной в Улан-Удэ,

Пока его в метро не давят,

Не мнут в автобусе, пока

Рога ему супруга ставит

И мир валяет дурака,

Покуда грезится нечеткий

Звук лиры сквозь немотства мрак —

Счастливец пишет для «Вечерки»,

Чтоб заработать на табак…

* * *

Когда я поднатужусь и встану

У кормила страны, у руля —

Закажу свой портрет Налбандяну:

Семь на восемь, на фоне Кремля.

Чтобы волей божественной кисти

Полыхал орденами живот

И башка, озаренная мыслью,

Утыкалась в густой небосвод!

Чтобы вечно, зимою и летом,

В Третьяковку ломился народ

И полмира, толпясь у портрета,

Говорило: «И сукин же кот!»

О некоторых странностях судьбы

Отработано веками,

Ничему не удивляйтесь…

Одного гноили в яме,

Оказалось, что — Сервантес.

Ох, по городам и весям

Погуляла плеть закона!

Ежели кого повесят,

Обязательно — Вийона!

То ли плакать, то ль смеяться

На породу человечью…

Посадили тунеядца —

Вышел с Нобелевской речью!

9 сентября 1987 года, среда

В годовщину Бородинской битвы

Сыгран матч на первенство Европы.

В Лужники приехали французы —

В белых гетрах, хороши собой.

Побежали, гол забили нашим,

Бросились отыгрываться наши,

Долго ничего не получалось,

Но потом сквитали наконец.

В годовщину Бородинской битвы,

Поделив очки между собою

(Одно нашим, а одно французам),

В раздевалку скопом побрели.

Кое-кто прихрамывал, конечно,

Слава богу, все остались живы —

И приятно лица бомбардиров

Холодил осенний ветерок.

Утренний доклад > (диалог)

—     А что народ?

                                —     Бунтует, государь.

Чего с них взять, с поганцев, кроме бунта…

—     Чего хотят?

                             —     Да хлеба.

                                                         —     Дать.

                                                                        —     Как будто

Уж съели весь.

                             —     Зады наскипидарь!

Всему тебя учить… (Ест осетра.)

—     За скипидаром послано.

                                                      —     Ну то-то.

Хоть этого с запасом. Что пехота,

Не ропщет ли?

                             —     Весь день кричат «ура».

—     Дать водки нынче ж. (Кушает паштет.)

С валютой как?

                               —     Валюты вовсе нет —

Малюты есть.

                              —     Да, русская земля

Обильна! (Доедает трюфеля.)

Кто в заговоре нынче?

                                         —     Ваша честь…

—     Неужто нету?

                                  —     Непременно есть:

Вот список на четырнадцать персон.

—     Казнить. (Пьет кофий.)

                                                         —     Дыба, колесо?

— Ты их, мон шер, пожалуй, удави

По-тихому… (Рыгает.) Се ля ви…

Все трудишься. (Рыгает, крестит рот.)

Все для народа… Кстати, как народ?

Таракану

Я не пожалею — расколюся: