Цветок с пятью лепестками - [20]

— Уклон направлен в другую сторону, к нефтяным вышкам. Нам нечего опасаться. Тем более, мы уже достаточно далеко. Не стоит лишать даму хотя бы минимального комфорта.

Бывший хозяин бывшего нефтеперерабатывающего завода наклонился к слегка побледневшей спутнице.

— Он сам этого хотел, дорогая. Это было его желание. Я помог ему, ну, ты понимаешь. Я иногда помогаю людям, реже мешаю.

За спиной раздался еще один взрыв, потом ещё. После каждого хозяйка огня вздрагивала и сильнее прижималась к своему необыкновенному мужчине.

Через час сообщение о бакинской катастрофе уже передали императору в Санкт-Петербург. Пожар на нефтепромыслах продолжался пять суток. Сгорело все.

* * *

Прогулка по ночной Варшаве без Киры не входила в планы Милана, поэтому он сразу попросил польку найти хорошее место где-нибудь рядом с гостиницей. Уршула призналась, что столицу знает слабо, но они в самом центре, и здесь наверняка множество удобных местечек, причем, рядом с отелем.

Чертыхаясь, он быстро скинул костюм и надел куда более привычные джинсы, потом спустился вниз и уселся в кресло напротив ресепшен. Девушка появилась на удивление быстро, выпорхнув из лифта с телефоном в руках. Она что-то щебетала в трубку, оглядывая холл и, заметив Милана, не отрываясь от телефона, помахала ему рукой.

— Это Маттео звонил.

Девушка опустила глаза, а потом кинула быстрый взгляд из-под ресниц, словно оценивая реакцию чеха. Убедившись, что его лицо не выражает ничего, кроме вежливого внимания, девушка пояснила.

— Он в этой суматохе вчера одну вещь выронил, а я подняла. Но забыла отдать. Ну, ты понимаешь.

— Понимаю, вчера можно было и голову потерять.

Уршула неуверенно взглянула в лицо мужчине. Не заметив никаких признаков иронии, она продолжила.

— У Маттео оказался друг здесь, в Варшаве. Его зовут Рикардо. Он подъедет и заберет этот предмет. Ну, это часы. Наручные.

Милан кивнул. В принципе, это было не его дело, да и Маттео вчера показался ему вполне нормальным мужчиной. Судя по едва различимому эху эмоций, ощущать которые уже стало для него привычным делом, у Киры с Фредерикой не происходило ничего необыкновенного. Беседа двух не очень позитивно относящихся друг к другу женщин, но без каких-либо взрывов и извержений. Ему одновременно хотелось и быть там, и держаться подальше от Фредерики. Хотя… Может быть, он смог бы повлиять на ее отношение к Кире. Девушка, конечно, была бы против. Но не всегда же она все замечает? Впрочем, нет, всегда. Интересно, естьи ли в мире еще эмпаты, подобные его возлюбленной? Он вздохнул и попытался вновь сосредоточиться на том, что говорила Уля.

— Здесь рядом есть вполне неплохой ресторанчик с польской кухней. Я прямо соскучилась по нашим блюдам. А то когда еще удастся ее отведать? Я оттуда позвоню, и этот Рикардо подъедет.

В ответ он только кивнул. Конечно, неплохо будет выпить бокал пива. Нехорошо только то, что они уходят и оставляют девушку один на один с этой супервумен. Над душой словно нависла какая-то тень, хотя с чем она была связана, он не понимал.

Улица встретила их хлопьями снега, медленно кружащимися в воздухе. Огромные снежинки, казалось, повисли в воздухе, не желая прекращать свой волшебный полет и превращаться просто в снег, который хоть и приятно похрустывал под ногами, но был просто снегом, а не волшебством, порхающим в свете фонарей.

— О, матерь божья, наконец, настоящая зима! Какая красота! Бежим быстрее! — воскликнула его спутница.

Снежинки опускались на светлые волосы Уршулы, и ее лицо в этом белоснежном ореоле казалось еще более юным и привлекательным.

Она подхватила своего спутника под руку и потащила по покрытому этим невесомым пухом тротуару, смахивая время от времени узорчатые пушинки с волос. И от этого почти бега сквозь снегопад и холодный, резкий свежий воздух, все неприятные мысли рассеялись, как будто их не было вовсе.

В бар они забежали, как парочка влюбленных, раскрасневшиеся, со сверкающими глазами, и принялись с порога отряхивать друг друга. В принципе, заведение было типичным польским ресторанчиком с деревянными, грубо срубленными лавками и столами. На стенах висели рисунки к произведениям Сенкевича и гравюры с планами старинных городов. Посреди зала под потолком висели полки с медной посудой. Все эти кастрюльки, чайники, сковородки и другие непонятные предметы исторического быта были тщательно начищены и ослепительно сверкали в свете электрических светильников. И, самое главное, у стены горел камин.

Народу в зале было немного, и они поспешили занять место именно у огня. Живое пламя облизывало поленья, и тепло растекалось по помещению, создавая настроение неги и умиротворения. Повесив курточку на деревянную вешалку у столика, Уршула достала щетку и стала приводить в порядок волосы, а Милан отправился к бару. Он решил, что так быстрее сможет получить свою кружку темного густого напитка.

Вернувшись к столику с вожделенным “рождественским” пивом, он обнаружил свою спутницу за изучением меню заведения. Девушка подняла глаза и сунула ему такую же карту блюд в зеленой кожаной обложке.

— Ну, в общем, ничего особенного. Вот только интересно, что за блины по-венгерски. Ну, я просто хочу мяса. Вот полендвица[1]с гриля у них с ароматным перцем и с грибами. Наверно, вкусная. Точно, хочу ее. И пива тоже.