Цветок пустыни - [38]

Слава богу, что вопрос был поставлен так, что позволял отвечать на него уклончиво. Отвечая, Лиз сказала чистейшую правду:

– Он постоянно делает так, что рядом с ним я чувствую себя маленькой и глупой. Кроме того, даже когда Бет Карлайен отсутствует, она всегда… незримо находится рядом с ним. А мне просто не нравится Бет Карлайен, совершенно не нравится!

– Тебе не нравится Бет? – удивился Эндрю. – Да что же может не нравиться в этом дитя? Она кроткая и совершенно безобидная…

– Да, знаю, а также «хрупкая и беззащитная»! – вставила Лиз, цитируя запомнившиеся слова. – Но, папа, я не нашла в ней ни одного из упомянутых тобой качеств.

– Но ведь тебе же нравится Дженайна Карлайен, не так ли?

– Очень нравится, – подтвердила Лиз. – Но это обстоятельство отнюдь не заставляет меня точно так же относиться к Бет.

Эндрю улыбнулся:

– Ну хорошо, я больше не буду развивать эту тему. Просто помни, что в таком небольшом мирке, как наш, здесь для доброжелательного отношения всех друг к другу нужно сделать своими друзьями как можно большее количество людей.

Лиз почувствовала, что отчаянно нуждается в ком-то, кому она могла бы доверить свои переживания. Но кому здесь она могла бы поведать о своих печалях? Отец не понимал ее; Крис – он сам влюблен, ему будут чужды ее страдания, даже если она и решится причинить ему такую боль. А можно ли обратиться к Дженайне, которая любила Бет так, словно сама была ее матерью? Лиз не с кем было поделиться своими горестями, но в это самое время случилось нечто такое, после чего все ее беды отошли на второй план.

В то утро Лиз дежурила на коммутаторе больницы, и только она в ответ на звонок абонента произнесла свое дежурное «L'Hospital Père Foucauld»[5], как сразу же узнала голос своего отца.

– Это ты, папа? – обрадовалась Лиз. – Конечно, мой французский стал заметно лучше, но я все равно содрогаюсь, когда слышу входящий звонок, потому что боюсь не понять, что мне говорят. Здесь все говорят так…

– Хорошо, хорошо, Лиз, – перебил ее Эндрю, – однако послушай меня, дело не терпит отлагательств. Я говорю с участка нефтедобычи. Здесь случилась авария, два человека пострадали. Насколько тяжело, мы этого не можем сказать, им была оказана первая медицинская помощь, и сейчас они находятся на пути к больнице. И еще, Лиз, ты не особо волнуйся, но один из пострадавших – Крис Соупер.

– Крис! Боже мой, папа, что с ним случилось?

– Получилось так, что один из зарядов, которые они используют для снятия своих сейсмограмм, взорвался у него в руках в тот момент, когда его напарник проводил наблюдения. Взрывной волной их обоих сбило с ног, но тот, второй, которого зовут Миллер, он только слегка контужен и немного опален. У Криса обожжены руки, предплечья и глаза.

– Он ослеп?

– Мы должны молиться, чтобы этого не случилось. Я надеялся, что этим утром ты не будешь дежурить на коммутаторе. Но я не жалею, что мне выпало рассказать тебе о случившемся, и, может быть, все еще не так плохо в конце концов. Для медицинской карты тебе будут нужны некоторые подробности…

– Да, я слушаю. – Ошарашенная, Лиз переключила коммутатор на внутреннюю линию и передала известие об аварии и об ожидаемом прибытии пострадавших в травматологическое отделение.

Лиз ничего не было известно вплоть до того часа, пока не пришла медицинская сестра, чтобы сменить ее. А после этого, когда она пробегала через двор больницы в травматологическое отделение, ее задержала Дженайна Карлайен.

Через открытое окно своей машины она протянула Лиз руку:

– Дорогая, я приехала, чтобы найти тебя. Ты уже слышала про Криса Соупера?

Лиз удивилась: Дженайна все еще должна была находиться в школе.

– Да, когда папа позвонил с участка нефтедобычи, я как раз дежурила на коммутаторе. Не знаю никаких подробностей, кроме того, что Крис ранен, вот и все. После этого никаких новостей ко мне не поступало. Но вы-то как узнали об этом происшествии, миссис Карлайен?

– От Роджера.

– О-о! А он уже осматривал Криса?

– Я думаю, только поверхностно. Ты же знаешь, лечением Криса будет заниматься хирург. Сегодня в школе Роджер проводил медосмотр и рассказал мне об этом происшествии. Еще он сказал мне, что ты сегодня будешь дежурить где-то внутри здания больницы, но может случиться так, что эта новость до тебя не дойдет. Поэтому он попросил меня приехать сюда и сообщить тебе это известие, а также отвезти тебя домой, коль скоро отец не сможет заехать за тобой.

– Но вы-то разве сейчас не должны находиться в школе? – спросила озадаченная Лиз.

– Он упросил настоятельницу школы разрешить мне уйти из школы пораньше, чтобы я смогла перехватить тебя, как только ты закончишь дежурство. Он очень беспокоился за тебя, Лиз.

– Зачем же так обо мне беспокоиться? Мимолетная улыбка коснулась губ Дженайны.

– Но, chérie[6], то, что вы с Крисом Соупером являетесь добрыми друзьями, ни для кого не секрет, в том числе и для него! Так что для него было вполне естественно побеспокоиться о том, чтобы у тебя не было лишних огорчений, не правда ли?

– Наверное, да. Он очень добр ко мне.

Позже Лиз смогла увидеть, что ирония этой бескорыстной доброты разрушила всю тщательно построенную ею линию обороны против Роджера. Всегда получалось так, что эта его способность переходить от презрительной насмешки к совершенно неожиданным заботе и вниманию разрушала все ее планы.