Цветины луга - [147]
— Извини, что занимаю тебя своими делами, наверное, надоела тебе.
— Ты ведь теперь директор техникума.
«Разве тебе этого мало?» — чуть было не добавил он.
— Да, да! Благодарю!.. — продолжая смотреть ему прямо в глаза, машинально выговорила она. А хотелось сказать совсем другое.
— Извини меня, Мара… — собирая на письменном столе разбросанные бумаги и чертежи, виновато сказал инженер, — мне надо закончить проект…
— Что, опять что-нибудь не так?
— Нет, нет! Все в порядке! Все уже закончено, но завод ведь, знаешь, точно многоголовый прожорливый дракон. Всегда чего-то не хватает…
Он обычно говорил взволнованно и увлеченно, без тени раздражения, в его голосе всегда чувствовались теплота и нежность. Конечно, иногда в нем звучало разочарование, а иногда и тоска. Мара любила его слушать, словно он читал стихи…
— Мне, вернее, главному технологу, пришла в голову одна идея, вот я и делаю проект… Знаешь, какой?
— Поэму? — тяжело вздохнув, тихо произнесла Мара.
— Нет! Если заводские трубы с их дымом можно назвать поэмой, тогда ты права. Трубы сильно дымят и отравляют воздух. Чистый деревенский воздух сейчас насыщен миллиардами частиц копоти и сажи. Население жалуется… Врачи взбунтовались. Надо принимать срочные меры. Разве приятно смотреть, как на месте свежего зеленого бархатного ковра Цветиных лугов лежит черное безжизненное покрывало копоти. Прозрачные, как слеза, воды Выртешницы помутнели. Небо стало мрачным и неприветливым. Цветы зачахли, трава поникла. Даже, право, атомной бомбы не нужно. Этот едкий дым хуже атомной пыли. Перец, помидоры, капуста и огурцы пахнут сажей… На трубах установлены фильтры, изготовленные перед войной, да что в них толку. Мы решили избавиться от этой беды.
Инженер говорил с таким увлечением о своем изобретении, словно не собирался уезжать. «Человек, который собирается уезжать, не может с таким увлечением говорить о предстоящей работе», — подумала Мара и обрадовалась. «Значит, он скоро не уедет… А может быть навсегда останется здесь!..»
Ее волнение улеглось и она заговорила о другом…
— Извини, что отрываю тебя от работы, но я пришла по своему делу, поделиться печалями…
— А нет ли радостей? — сказал инженер и улыбнулся. — Ты что-то все с печальными вестями ко мне приходишь!
— Собственно, эти печали должны превратиться в радости.
— Если так, то хорошо. Теперь и время такое, что страдания и печали перекипают в работе.
— А если сердце не выдержит — разорвется? Тогда как? Разве у вас есть проект, по которому можно было бы ремонтировать сердце?
— Это, пожалуй, самый трудный проект! — улыбнувшись, сказал инженер.
— А я вот пришла за таким проектом. Нельзя ли, вместо того чтобы отбирать землю у села под опытный участок для техникума согласно распоряжению…
— Представляю себе, какую бурю это вызовет в селе, — сказал инженер. — Но, к сожалению, другого выхода я не вижу…
— А я вижу! — уверенно произнесла Мара.
— Интересно, какой!
— Не лучше ли вместо того, чтобы растравлять кооператорам старые раны и отбирать у них новый участок земли, просто объявить кооператив села Орешец опытным хозяйством техникума?
Инженер удивленно поднял густые черные брови и ничего не ответил. Он молча смотрел Маре в глаза. А она продолжала:
— Будем обрабатывать землю машинами, засеем ее новыми культурами. Все работы будем выполнять на основе новейших достижений агротехники и, главное, никаких денег брать не будем. Все, что будет собрано с полей, останется кооперативу. Единственные расходы кооператива — бесплатное питание учащихся во время полевых работ.
— Прекрасно!
— Укрепим союз рабочих и крестьян. Приблизим завод к селу и все пойдем единым путем, нога в ногу!
— В конечном счете мы к этому и идем. Прекрасная идея, но на всякий случай надо спросить разрешения, чтобы нас за это не наказали…
— Это же тебе не стихотворение… — рассмеялась Мара.
— Как бы не сказали, что слишком перегнули…
— Пусть говорят, что хотят, лишь бы только разрешили! В виде исключения, в опытном порядке! Разве плохо, если на нашем горизонте появится такой островок…
— Так вот они — ваши печали!.. — рассмеялся инженер и, призадумавшись, добавил: — И это все?
— Вот вам боль и перекипела в радость без разрыва сердца!
И Мара приложила ладонь к груди. Затем, как бы опомнившись, быстро встала и собралась уходить.
— Спасибо вам!.. — несмело сказала Мара и направилась к выходу.
Но, не дойдя до двери, резко остановилась, повернулась к инженеру и спросила:
— А верно то, о чем говорят?
— Что?
— Что вы уезжаете… — и посмотрела ему прямо в глаза.
— Гм… — точно мальчишка запнулся инженер, не выдержав взгляда Мары. И после паузы, тяжело вздохнув, произнес: — Ничего не поделаешь!.. Такова судьба строителей… Мы, к сожалению, не имеем возможности долго любоваться тем, что построили. Предоставляем это другим. С нас и этого достаточно. Совсем, как у поэтов. Для них самая большая радость — процесс творчества. Пусть потом радуется читатель…
Голос инженера стал грустным, а выражение лица — печальным. Маре казалось, что если она останется здесь еще несколько минут, то не выдержит и упадет ему в ноги.
— Но… как же это? Что будет с нами? — каким-то странным шепотом, задыхаясь от волнения, машинально выговорила Мара и быстро вышла.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
Повесть «Винтики эпохи» дала название всей многожанровой книге. Автор вместил в нее правду нескольких поколений (детей войны и их отцов), что росли, мужали, верили, любили, растили детей, трудились для блага семьи и страны, не предполагая, что в какой-то момент их великая и самая большая страна может исчезнуть с карты Земли.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.