Цветины луга - [148]
Главный инженер всем телом подался вперед, протянул руки. Он вдруг почувствовал, что теряет нечто близкое, дорогое.
После краткого раздумья инженер вышел и спустился вниз, но Мара была уже далеко… Ему стало не по себе. Слишком поздно нашел он то, что искал. Нашел, когда нужно было уезжать.
51
Когда наступила весна, первые выпущенные заводом машины были направлены в Орешец. Они шли колонной, на головной развевалось знамя.
Первой их еще издали увидала Игна. И вспомнила, что говорил инженер, когда пытался успокоить взбунтовавшихся орешчан при первом появлении строителей на Цветиных лугах:
«Поверьте мне, товарищи! Первые машины, выпущенные заводом, будут ваши!»
Ему тогда никто не поверил, и меньше всего была склонна верить ему она, Игна. Есть еще среди нас люди, которые на другой же день забывают то, о чем говорили вчера. Сегодня обещают одно, а завтра делают другое. И досадно, что поступают так в большинстве случаев не люди простые, а облаченные большим доверием, занимающие ответственные посты. Вот почему, когда Игна увидела направляющуюся в сторону села колонну машин, ей стало приятно и легко на душе, слово выполнением своего обещания инженер открывал новую страницу в жизни села Орешец.
Игна смотрела на тракторы и другие машины не в силах скрыть своей радости. Подошла к многорядной сеялке, встала на подножку. Только хотела произнести «трогай», как вдруг узнала тракториста и радость ее точно рукой сняло.
— Неужели не могли найти другого тракториста для такого торжественного дня?..
— Чем я не понравился вам, тетя Игна? — спросил Ицко.
— Да нет, я ничего…
— И не такие, как я, полетели со своих мест, да еще с треском, а я что… Разве я такой пропащий, что человеком не могу стать?
Потом подошел поближе и серьезно, совсем как взрослый сказал:
— Я отстоял право… первым приехать в село на тракторе, который делал своими руками, а вы меня не принимаете!.. Неужели вы меня не простите? После того как отбыл наказание, даже на глаза людям стыдно было показываться. Это хуже тюрьмы. А я хотел доказать, что совсем не такой, за какого меня некоторые принимают… как на поджигателя на меня все смотрели, но я выдержал… Я же не Солнышко, которому нельзя простить… Вы прощаете, тетя Игна?
— О каком прощении ты говоришь? Да кто тебя обвиняет? Мальчишеское баловство и только, — рассмеялась Игна, тронутая его искренней исповедью.
— Если б не главный инженер, Солнышко меня бы уничтожил. Главный сказал, что после того как окончу гимназию, поможет мне поступить в университет, на инженерный факультет, заочником!
— Ну что ж, это хорошо! Становись и ты главным, если хочешь, и начальником всех инженеров, только Яничку оставь в покое. А то как стукну по башке, небо с овчинку покажется! — продолжая смеяться, пригрозила ему Игна.
Ицко подпрыгнул, вскочил в кабину трактора и дал газ… В эту минуту ему казалось, что вместе с Игной на прицепленной к его трактору сеялке едет все село, а он, Ицко, на новой машине ведет его по новому пути…
Игна стояла на подножке сеялки и, гордо подняв голову, смотрела вдаль, туда, где сошлись в огненном зареве восхода небо и земля…
Увлеченная своими мыслями, Игна не заметила, что сеялка отцепилась от трактора и не двигается. Игна почувствовала себя лодкой без руля и весел, заброшенным кораблем среди бушующей стихии.
— Эге-ге-ей! Э-е-й! — крикнула Игна, но мог ли ее услышать Ицко? Гул трактора заглушал все другие звуки…
Игна снова беспомощно крикнула и опять глянула на горизонт. Из-за синевы леса показался огромный раскаленный диск солнца. Ей показалось, что небо поднялось, а между землей и небом неожиданно образовалась пропасть… Земля стала маленькой, одинокой и жалкой.
— Эге-ге-ей! — что есть силы снова крикнула Игна, но Ицко уже спохватился и направился к ней.
— Вот видишь, без завода — ни туды, ни сюды!.. — с гордостью подчеркивая слово «завод», сказал ей Ицко.
— Это верно! Но мы же теперь заводской кооператив! Завод будет нас возить, только если так, как ты везешь…
— Сама прицепляла сеялку, а меня обвиняешь…
— Ух ты, какой прыткий! Ну, милый, если все будут работать как ты, мы пропали…
Ицко прицепил сеялку, проверил хозяйским глазом сцепление и тронулся… Игна начала сеять и, убедившись, что теперь все идет нормально, опять посмотрела вдаль, на горизонт… Пропасть исчезла… Линия, соединявшая землю и небо, стала светлой, почти незаметной…
Со стороны дороги послышался гул подъехавшего грузовика, с которого спрыгнул на землю Дянко Георгиев. Бывший председатель посмотрел на Игну, как она гордо, вытянувшись в струнку, все еще стройная, стояла на подножке, словно крепко натягивала вожжи, сдерживая еще не объезженных рысаков, и понял, что нужды в нем здесь больше нет. Его направил сюда с завода Туча помочь хозяйству, которому прислали машины. Он отпирался, не хотел. Там, на заводе, они стояли лицом к лицу: Туча, потемневший от заводской копоти, и Дянко, посветлевший, отряхнувший с себя черную сельскую пыль.
Туча, которого все знали как человека, крепко связанного с селом, с землей, держал теперь на своих плечах весь завод. Глаза его частенько посматривали в сторону полей, словно он хотел притянуть воздух — жизнь для завода. Он был не только сам полон энергии, но заражал ею окружающих.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
Повесть «Винтики эпохи» дала название всей многожанровой книге. Автор вместил в нее правду нескольких поколений (детей войны и их отцов), что росли, мужали, верили, любили, растили детей, трудились для блага семьи и страны, не предполагая, что в какой-то момент их великая и самая большая страна может исчезнуть с карты Земли.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.