Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры - [131]

Затем тон Марии-Луизы внезапно изменился. «Мир красок очень таинственный, – сказала она, наклоняясь вперед, чтобы продолжить историю. – Если тревожный или рассерженный человек сунет свой нос в комнату, где мы красим шерсть, то… – она сделала эффектную паузу, – индиго не взойдет». Я повернулась к Джону за разъяснениями, но он не только перестал переводить, но и внезапно встал с другой стороны демонстрационного зала, с огромным интересом рассматривая ромбовидные детали ковра. Он неохотно истолковал теорию Марии-Луизы, что присутствие злой человеческой энергии в комнате может изменить стандартную химическую реакцию и остановить закрепление краски. «Сначала я сама в это не верила, – продолжала она, ничуть не смущенная реакцией Джона. – Но в прошлом году в комнату, где мы красили, вошли японские туристы. Они были шумные, их камеры щелкали, и после этого мы ничего не могли поделать, чтобы исправить краски». Я озорно спросила Джона, почему он ощущал неудобство: не может ли это быть следствием упоминания о том, что за пределами нашего мира может существовать чудесная вселенная? «Конечно, я не согласен с этим, – тихо ответил Джон. – Но они мои друзья, и я не хочу их расстраивать».

Когда я писала это несколько месяцев спустя, расположившись в библиотеке Гонконгского университета, кто-то сел за стол рядом со мной. Он с громким звуком вытащил свои книги из шуршащего пластикового пакета, при этом его телефон начал металлическим тоном воспроизводить мелодию Моцарта. Этот человек принес с собой вихри большого города, его шум и энергия мешали мне сосредоточиться. Я могу понять, что чувствовало индиго. В свою книгу «Индиго» Дженни Балфур-Пол включила раздел об «угрюмом чане» – народной теории, которая, похоже, возникала везде, где занимались производством индиго. На Яве говорили, что краситель впадает в депрессию, когда муж и жена ссорятся; в Бутане беременных женщин не подпускали к чану, чтобы нерожденный ребенок не украл синий цвет. Но моя любимая история повествует о том, как женщины в высоких Атласских горах Марокко верили, что единственный способ справиться с плохо работающим чаном – начать говорить возмутительную ложь. Красильщики были известны тем, что намеренно распространяли «чернуху» в обществе. Возможно, это действительно улучшило синюю краску, но это также помогало сообществу справляться с порочными слухами и отвергать негативные истории как всего лишь неудачный чан с индиго.

Индиго часто считался мистической краской. Возможно, причиной этого был миф о сварливом джинне в горшке, или сходство красителя с небом, или, может быть, описание того, как цвет волшебным образом появлялся на ткани, как только она попадала на воздух. И сегодня одна из загадок индиго как синего цвета заключается в том, что он является частью спектра, одним из семи официальных цветов, и все же именно этот цвет не вполне вписывается в спектр. Должен ли индиго вообще быть в этой книге, нужно ли отводить ему отдельную главу? Я рада, что сделала это, рада, что мне не пришлось с извинениями втискивать его в предыдущую главу, посвященную голубому. Но если вы посмотрите на радугу, то вам будет трудно найти полуночно-синюю полосу в том месте, где голубой цвет переходит в фиолетовый. Некоторые даже утверждают, что ее там вообще нет.

Цвет индиго Исаака Ньютона

Индиго ворвался в радугу во время Великой чумы в Англии. И в этом нет никакого совпадения: в период между 1665 и 1666 годами многое изменилось. В одном только Лондоне умерло около ста тысяч человек, все университеты закрылись, и двадцатитрехлетний Исаак Ньютон был одним из толпы студентов, которых отправили домой. Вместо того чтобы учиться в Кембридже, ему пришлось оставаться в Линкольншире, и он проводил время за осмыслением мира в то время, когда в этом самом мире, вероятно, было меньше смысла, чем обычно. Но его сбивала с толку не только чума. Ньютон был воспитан как пуританин, и все же пять лет назад, в 1660 году, коронация Карла II положила начало декадансу Реставрации и эпохе экстравагантности.

В тот год его комната стала источником расширения человеческих знаний. Там, за почти постоянно закрытой дверью, Ньютон начал описывать мир в терминах абсолютных физических правил. Он выкристаллизовал свое понимание гравитации, начал формулировать теории планет и с помощью двух призм, которые нашел на местной ярмарке, обнаружил, что цвета радуги собираются, образуя белый луч. Он не только начал выдвигать теорию о том, что цвета – это лучи света различной длины волн, но и увеличил список цветов в официальной радуге с пяти до семи, добавив оранжевый и индиго, дав мистеру Рою Джи Биву его имя (Roy G. Biv (Рой Джи Бив, также часто ROYGBIV) – англоязычный акроним, являющийся мнемоническим правилом для запоминания основных цветов видимого спектра светового излучения и состоящий из начальных букв названий цветов). Причина, по которой Ньютон выбрал число семь, вероятно, заключалась в том, что это было хорошее космологическое число. Мы помним Ньютона как ученого, человека, открывшего путь к современному мышлению, но на самом деле он был еще и колдуном-алхимиком, самым необычным христианином, чье понимание мира включало как его абсолютную таинственность, так и всеохватывающие правила. Ньютону число шесть казалось незначительным. На небе можно было наблюдать семь небесных тел – Солнце, Луну, Юпитер, Меркурий, Марс, Венеру и Сатурн; существовало также семь дней недели и семь музыкальных нот, и будь он проклят, если не найдет семь цветов спектра. Любопытно, что в Китае считается, что существует пять элементов, пять вкусов, пять музыкальных нот и пять цветов (черный, белый, красный, желтый и синий), поэтому идея совпадения чисел присутствует в обеих культурах, даже пр том что сами числа различны.