Цвет пурпурный - [30]
Я и не подозревала, что я такая >невежественная,
Сили. Все мои знания уместились бы в наперстке. А мисс Бизли еще говорила, что такой хорошей ученицы она не встречала. Но за одно я ей благодарна — она меня научила, как самой знания получить, если много читать, запоминать и писать ясным почерком. И за то, что она поддержала во мне >любовь
к знанию. Так что, когда Коринна с Самуилом спросили, поеду ли я с ними в Африку строить школу, я сказала: да. Но только если они будут учить меня всему, что сами знают, чтобы от меня был толк в их миссии и чтобы они за меня не стеснялись перед своими друзьями. Они согласились на мое условие, и так начались мои университеты.
Они держат слово, и я занимаюсь день и ночь.
Да, Сили, есть на свете цветные, которые хотят, чтобы мы учились! Хотят, чтобы мы росли и тянулись к свету! Не все такие низкие, как папаша и Альберт, и не такие забитые, как мама была. Коринна с Самуилом чудно ладят друг с другом. Их очень огорчало, что у них не было детей, но потом, как они говорят, «Бог» послал им Оливию и Адама.
Я хотела им сказать, что «Бог» им послал еще и их тетю и сестру, но не стала. Да, Сили, это твои дети, посланные «Богом». И они растут в любви, христианском милосердии и познании Бога. И теперь еще «Бог» послал меня, чтобы хранить и защищать их. Чтобы передать им часть моей любви к тебе. Разве это не чудо? Такое чудо, что тебе наверняка трудно во все это поверить.
С другой стороны, если ты веришь, что я в Африке, а я в Африке, ты можешь поверить во что угодно.
Твоя сестра, Нетти
Дорогая Сили,
Когда мы ездили в город, Коринна купила материи на два дорожных костюма для меня. Один оливкового цвета, другой серый. Длинные юбки клиньями и жакеты, под них белые хлопковые блузки, а на ноги высокие ботинки на шнурках. Еще она мне купила соломенную шляпку с лентой в мелкую клетку.
Хоть я и работаю у Коринны с Самуилом, и смотрю за детьми, я совсем не чувствую себя служанкой. Думаю, это потому, что они занимаются со мной, я занимаюсь с детьми, и так круглый день — учеба, занятия, работа.
Прощаться с нашей церковной общиной было грустно. Но и радостно тоже. Все надеются, что в Африке нам удастся много сделать для тамошних жителей. Над кафедрой у нас в церкви написано >Эфиопия прострет руки к Богу.
Подумай только, что это значит, Эфиопия в Африке. Все эфиопы в Библии были цветными. Мне это никогда не приходило в голову, хотя, если читать все слова внимательно, это совершенно очевидно. Все дело в картинках. В иллюстрациях к словам. Вот где обман. На них все люди белые, и начинаешь думать, что вообще все люди в Библии белые. Но белые, которые действительно >белые,
жили в это время совсем в других местах. Не зря в Библии говорится, что у Иисуса были волосы как овечье руно. Овечья шерсть не прямая, Сили. И даже не просто волнистая.
Не знаю даже, с чего начать тебе рассказывать про Нью-Йорк; наверное, начну с железной дороги. Мы должны были ехать в сидячем вагоне, но, Сили, представляешь, в поездах есть кровати! И ресторан! И туалеты! Кровати прикреплены к стенкам, они откидываются и называются полками. Только белые могут спать в кроватях и ходить в ресторан. И для них устроены отдельные туалеты.
Один белый, на остановке в Южной Каролине, когда мы вышли, чтобы проветриться и отряхнуть платья от пыли и крошек, спросил нас, куда мы едем. Когда мы сказали, что в Африку, его это позабавило и как будто малость оскорбило. Он сказал своей жене, ниггеры в Африку едут, ну теперь меня ничем не удивишь.
Мы приехали в Нью-Йорк усталые и грязные. Но сколько было радости! Слушай, Сили, Нью-Йорк такой >красивый
город! У цветных есть целый отдельный район, Гарлем называется. На улицах так много хороших машин с цветными за рулем, просто не верится, что такое может быть, и хорошие дома, лучше, чем любой дом у белых в наших краях. В Гарлеме больше ста церквей! И мы были во всех. Коринна, Самуил, я и дети выступали перед прихожанами, и мы порой в себя не могли прийти от их щедрости и доброты. Они живут в такой красоте и с таким достоинством, Сили! А стоит только заговорить по Африку, пожертвования текут рекой.
Африку здесь очень любят. Снимают шляпу при одном упоминании. И говоря о шляпах, если бы мы просто пускали по кругу наши шляпы, они бы переполнились тут же и не вместили бы всех пожертвований на наше предприятие. Даже маленькие детишки доставали свои монетки и бросали в общую кучу. И говорили при этом, пожалуйста, передайте африканским детям. Все детки здесь очень нарядные, Сили. Как бы мне хотелось, чтобы ты на них посмотрела. В Гарлеме теперь мода для мальчиков носить короткие брючки, присобранные ниже колена, бриджи называются. А девочки носят цветочные венки на головах. Я таких красивых детей еще не видывала, и Адам с Оливией с них глаз не сводили.
И еще нас приглашали на обеды, а также на завтраки, ленчи и ужины. Я поправилась на пять фунтов, хотя везде только пробовала, потому что не могла есть от волнения.
И еще тут у всех туалеты внутри дома, и газ, и электрические лампочки!
В общем, у нас было две недели на изучение языка олинка, на котором говорят жители той земли, куда мы едем. Доктор (цветной!) проверил наше здоровье, а Миссионерское общество Нью-Йорка выдало нам запас лекарств для нас самих и для жителей деревни, где мы будем жить. Во главе Общества стоят белые, и они ничего не говорили о любви к Африке, а только о долге. Неподалеку от деревни, куда мы едем, уже живет одна белая женщина-миссионер. Говорят, что местные ее очень любят, хотя она их считает совсем другим биологическим видом по сравнению с европейцами. Европейцы это белые люди, которые живут в Европе. Наши домашние белые все приехали из Европы. Еще она говорит, что африканская ромашка и английская ромашка называются цветами, но это совершенно разные цветы. Один человек из Общества сказал, что она не потакает своим подопечным, поэтому у нее получается. И еще она знает их язык. Этот человек белый и относится к нам так, будто нам нечего и надеяться на подобный успех у африканцев.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.