Цвет пурпурный - [29]
С любовью, Нетти
Дорогая Сили,
Думаю, рано мне еще от тебе весточки ждать. Шибко много у тебя хлопот с Мистеровыми __ детьми. Но я так по тебе соскучилася. Пожалуйста, напиши мне, как времечко будет. Я о тебе каждый день тоскую. Каждую минутку.
Которую даму ты встретила в городе, ее имя Коринна. Девочку зовут Оливия. Мужа зовут Самуил. Мальчика зовут Адам. Они люди верующие, и ко мне добрые. Их дом подле церквы, где Самуил проповедник, и мы много занимаемся всякими церковными делами. Я говорю «мы», потому как они меня всюду с собой берут, чтобы я не думала, будто я позабытая и позаброшенная.
Но Боже ж ты мой, Сили, как я по тебе скучаю. Я вспоминаю, как ты ради меня принесла себя в жертву. Я люблю тебя всем сердцем,
Твоя сестра, Нетти
Моя дорогая Сили,
Я просто в отчаянии. Видать, Альберт правду тогда сказал, что не отдаст тебе моих писем. Так оно, похоже, и есть. Я прикидываю, кто нам может помочь, и в голову приходит только папаша, да только я не хочу, чтобы он знал, где я.
Я спросила Самуила, не наведается ли он к вам, просто узнать, как ты там. Но он сказал, что не может встревать между мужем и женой, тем более они ему незнакомые. Мне было неловко приставать к нему с просьбами, они с Коринной и так делают мне много добра. Но у меня душа болит от горя. Болит от того, что мне не найти работы в городе, а значит, мне придется перебираться в другое место. А если я уеду, что с нами будет? Как я узнаю, что с тобой?
Коринна с Самуилом и с детьми входят в общину миссионеров, так они называются, а эта община часть Американско-африканского Миссионерского Общества. Они были с миссией на западе, у индейцев, а сейчас работают с бедняками в нашем городе. Они говорят, это подготовка к служению, для которого они рождены, быть миссионерами в Африке.
Я с тяжким сердцем жду их отъезда. За короткое время, что я жила у них, они стали мне как родные. Разумеется, не как настоящие родные.
Пиши мне, ежели получится. Вот марки.
С любовью, Нетти.
Дорогая Сили,
На корабле, по пути в Африку, я писала тебе каждый день по письму. Но только мы причалили к берегу, на меня напала такая тоска, что я их все порвала на клочки и бросила в воду. Альберт все равно тебе не будет давать их читать, так какой смысл? Такое у меня было настроение, вот я и выкинула всю свою писанину на волю волн. Но после я передумала.
Помнишь, ты раз сказала, что тебе ужас как стыдно за все случившееся с тобой в жизни и ты даже не можешь Богу рассказать, а только написать, хоть писать для тебя сплошная мука. Ну вот, теперь я поняла тебя. Неважно, дойдут ли до Бога твои письма, ты все равно их пишешь; и это мне урок. Во всяком случае, когда я тебе не пишу, мне так плохо становится, как бывает, когда я не молюсь. Я тогда замыкаюсь в себе, и меня начинают душить собственные чувства. Мне >так одиноко,
Сили.
Теперь я тебе расскажу, как я очутилась в Африке. С Коринной и Самуилом должна была ехать еще одна женщина, чтобы помочь им открыть школу, но она неожиданно вышла замуж. Ее муж испугался ее отпустить, и сам не захотел поехать. Так мои Коринна с Самуилом и оказались с лишним билетом на руках, уже на чемоданах и без помощницы. А я как раз не могла найти работу. Вот уж я не ожидала, что попаду в Африку! Я и не думала о ней, как о чем то реальном, хоть у них у всех, даже у детишек, только и разговоров было, что об Африке.
Мисс Бизли в школе рассказывала, что там живут дикари, которые ходят голышом круглый год. Даже Коринна с Самуилом иногда так думали. А они знают гораздо больше об Африке, чем любой из наших учителей, и мечтают, как они будут помогать угнетенному народу своих предков, которым для нормальной жизни нужны Иисус Христос и хорошая медицина.
Перед отъездом я ездила с Коринной в город, и мы встретили мэрову жену с ее служанкой. Мэрова жена ходила по магазинам, а служанка носила за ней покупки и у дверей ее ждала. Не знаю, видела ли ты когда-нибудь мэрову жену. На мокрую кошку похожая. А ее служанка, вот уж, глядя на нее, трудно подумать, что она может кому-то прислуживать, а тем более этой.
Я с ней пыталась разговориться. Она ответила, но тут же смутилась, и будто все в ней погасло. Так странно это было, Сили! Только говорила с живой женщиной, и вдруг в ней ничего живого. Одна оболочка.
Я весь вечер не могла забыть ее. Самуил с Коринной мне рассказали, как она попала к ним в прислуги. Будто она полезла с мэром драться, ее посадили, а потом мэр с женой взяли ее из тюрьмы к себе по дому работать.
Я стала их расспрашивать об Африке и перечитала все книжки, какие есть у Коринны с Самуилом на эту тему.
Знала ли ты, к примеру, что тысячи лет назад в Африке были большие города, больше, чем Миллиджвиль и даже Атланта? И что египтяне, которые пирамиды строили и израильтян покорили, были не белые? И что Египет вообще в Африке? И что Эфиопия, о которой в Библии написано, обозначала всю Африку?
Я читала и читала, чуть глаза не повылезли. Читала, как африканцы нас продали, потому что любили деньги больше нас, своих сестер и братьев. Как нас привезли в Америку на кораблях. Как заставили работать.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.