Цвет крови - [107]

— Да, они только-только вернулись из отпуска, и его жена осталась на ночь в городе. Сегодня после обеда она приехала сюда, нашла его, попробовала привести в чувство и вызвала «скорую», но было уже поздно.

— Вы проверили ее показания?

— Я дал это задание оперативникам. Думаю, они уже все проверили. До полуночи она была вместе со своими друзьями. Вероятно, ее муж погиб еще раньше. Труп в хорошем состоянии, так как печь погасла и температура в комнате была достаточно низкой. В том, что это несчастный случай, сомнений нет.

— А кровь под диваном?

— Мужчина отравился угарным газом во сне. Он лежал на диване и, упав с него, разбил нос об пол. Ты увидишь это на фотографиях.

— Нужно будет проверить цвет крови, — заметил Мормино, внимательно разглядывая уже высохшее пятно. Если кровь Луки окажется светлее темно-карминной венозной крови, все сомнения отпадут.

— Отравление угарным газом, — констатировал Прести.

— Где жена потерпевшего?

— Вон там, вместе с его братом. Он журналист. — Прести произнес это напряженно.

— Что с гнездом?

— Мы сфотографировали его и убрали.

— Отличная работа, спасибо. Все могут быть свободны. Возвращайтесь домой, уже поздно, а я пойду поговорю с женой погибшего.

— Она в шоке, не знаю, сможет ли разговаривать… — заметил Прести, удивившись приказу. Ему самому уже не терпелось поскорее убраться отсюда, но почему-то показалось, что Мормино хочет остаться с хозяйкой наедине.

— Не волнуйся. Я просто хочу убедиться, что с ней все в порядке.

В зале остались только Мормино и Прести, все остальные вышли из дома. На улице уже стемнело. Труповозка увезла тело. Прести обратился к Мормино:

— Скажешь им, что мы уехали?

— Хорошо.

Пожав плечами, Прести догнал остальных агентов. Услышав шум мотора и шум колес по гравию, Мормино наконец решился пройти к жене и брату погибшего. Он знал, что друг не выдаст его даже при самых печальных обстоятельствах своей жизни, но все же вынужден был соблюдать осторожность. По каким-то обрывкам фраз Прести мог понять, что они давно знакомы. В последнее время Мормино предпочитал, чтобы его связь с журналистом «Воче» оставалась не замеченной представителями прокуратуры и полицейскими.

Он постучал в дверь, на которую ему указал Прести. Не услышав ответа, нажал ручку и вошел. В центре небольшого салона на отреставрированных старинных стульях сидели очень близко друг к другу Марко и Клаудия. Трудно было сказать, кого из них сильнее поразил неожиданный удар. Полицейский подошел к женщине, она, не вставая с дивана, автоматически пожала протянутую ей руку.

— Мои соболезнования.

Мормино обратился к Марко, который, казалось, не видел его вовсе.

— Мне очень жаль. Полицейские уже ушли, — сказал он, — дом в вашем распоряжении. Сбор улик закончен.

— Спасибо, — ответила Клаудия, не глядя на него.

Марко вышел из ступора, обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Одну минутку, — сказал он, обращаясь к Мормино, — мы можем поговорить?

Полицейский кивнул. Марко неуклюже поднялся и вышел из комнаты вместе с Мормино. Когда они остались наедине, по-прежнему не глядя другу в глаза, он сформулировал свою просьбу:

— Клаудия просит не проводить аутопсию. Ее обязательно нужно делать?

— Да, в таких случаях вскрытие обязательно. Хотя у нас нет сомнений и, может быть, мы сможем его избежать.

— Спасибо заранее. Даже если вы проведете вскрытие, не говорите об этом Клаудии, хорошо?

— Это будет непросто. При аутопсии тело остается в Институте судебной медицины дольше обычного. Лучше все же попробуем избежать этой процедуры.

— Постарайся что-нибудь сделать, пожалуйста.

— Как ты себя чувствуешь? — Марко сейчас внушал ему даже больше беспокойства, чем женщина. Она дала волю чувствам, Марко же пытался держать ситуацию под контролем, — возможно, это помогало ему справиться с болью. По работе Паоло часто приходилось сталкиваться лицом к лицу со смертью, и он не раз наблюдал подобную реакцию. Мормино понимал, что, улаживая формальности, связанные с похоронами, люди бессознательно пытаются отгородиться от произошедшего, но рано или поздно выходят из оцепенения и не знают, что еще им нужно делать и куда деть себя. И тогда, в образовавшейся пустоте, начинают сознавать постигшую их катастрофу. Вот почему Мормино боялся, что очень скоро у его друга произойдет нервный срыв.

Лучше бы он плакал. Марко отдал брату частицу себя, думал Паоло, и, быть может, теперь сознает, что жертва была напрасной, любимый человек умер, а у него останется увечье на всю жизнь. Вопросительно посмотрев в пустые глаза друга и не получив ответа, Мормино понял, что лучше промолчать. Сжав ему плечо, он предпочел удалиться, напоследок заверив Марко:

— Что касается аутопсии — я сделаю все, что от меня зависит, и завтра тебе сообщу.

Посреди церкви, у алтаря, стоял светло-ореховый гроб. Все внимание присутствующих было сосредоточено на нем. Гроб Марко выбрал из каталога, который услужливый работник похоронного бюро подсунул Клаудии. Она попробовала что-то сказать, но слова застряли у нее в горле. Марко забрал у нее каталог и выбрал этот ореховый ящик. Церковь была переполнена. То, что похороны пришлись на пасхальную неделю, дало священнику лишний повод заговорить о Воскресении и жизни вечной. Но по лицам Клаудии и Марко было заметно, что слова утешения до них не доходят. Никакие слова не могли заменить им Луку.