Цивилизация Мадонны - [15]

Как мы видели, смешанные языки, вопреки тому, что говорил Брока, все же есть. И факторы, определяющие доминанту этого смешения, вовсе не те, что он называл. Главное в таких случаях — устойчивость расового ядра к внешним влияниям. Брока полемизировал с лингвистом Шаве, который видел в языке «фатальный продукт организации, свойственной расе». Это было слишком даже для Брока: он сам относил себя к полигенистам, но идеи Шаве рассматривал уже как какой-то супер-полигенизм.

Брока ссылался на случаи полной смены народом своего языка. Но возьмем хотя бы пример Венгрии: завоеватели здесь полностью растворились, но их язык остался. Но неужели дикие пришлые кочевники-мадьяры имели более высокий уровень цивилизации, чем местное население? Да ничего подобного. Просто местное население, принадлежащие к динарской расе, отличается иммунодефицитом к внешним воздействиям. И это сказывается не только на языке, но и на религии. Не случайно динарские Албания и Босния — единственные страны Европы, в которых закрепился Ислам.

Противоположный пример — Корея. Численный перевес китайцев огромен, их культурное превосходство несомненно, и, тем не менее, корейцы в основе своей остались корейцами. Устойчивое расовое ядро пересилило оба фактора Брока, вместе взятые.

Еще сложней обстоит дело в сфере религии. Если в языке отражается способ мышления, то в религии — психический склад народа, более устойчивый расовый признак. Да, язык свой народ может утратить, но его психический склад неизбежно наложит свой отпечаток на заимствованную или навязанную религию. Сработает та самая природа, которая, по пословице, влезает в окно, когда ее гонят в дверь.

Только что говорилось о хеттском языке, вопреки Брока, смешанном. Завоеватели-неситы привнесли в него свою структуру, но лексика в большинстве своем осталась местной, хаттской, включая такой всероссийски известный эпитет, как «генцивела» — генацвале, понимаешь, да? Такие же отношения установились и внутри Пантеона: преобладающим в хеттской религии был культ Великой Богини-Матери, а наряду с ней почитался и бог-громовик Тешуб — наряду с ней, а не над ней, как Зевс и Юпитер у греков и римлян. Отношения между богами и богинями, типичные для расово-смешанной Малой Азии, принесли с собой в Италию такие же смешанные этруски.

А во что превратили религию римляне, народ практический и расчетливый по своему национальному характеру, с чрезвычайно бедной мифологической фантазией?

Н. А. Машкин характеризует римскую религию как религию в основе своей анимистическую. Особенностью римского анимизма были его абстрактность и безличность. Главным в римской религии было строгое выполнение обрядов и соблюдение всяких запретов. Словом, это была не религия, а, как выразился бы Л. Бородин, «обрядоверие».

Во II веке до н. э. в римский мир въехал во всем своем блеске греческий олимпийский Пантеон, причем следует отметить, что боги и богини имели в нем равное представительство — 6:6. Но каких-то витаминов духовной жизни по-прежнему не хватало, и люди пытались их найти в восточных культах.

Как уже говорилось, во время Второй Пунической войны в Риме было введено почитание Великой Матери богов Кибелы, но тогда римским гражданам запрещалось быть жрецами этого культа. В эпоху же Империи этот культ стал особенно популярным при династии Флавиев.

Еще раньше, при диктатуре Суллы, в Рим был занесен культ малоазиатской богини Ма, которую римляне стали чтить под именем своей старой богини войны Беллоны. Распространялись различные сирийские культы, из которых особенно известен был культ великой богини Атаргатис.

Еще во II веке до н. э. из Египта был занесен культ богини Исиды и Осириса. Август, как реставратор религии предков, относился к восточным культам отрицательно, и при нем было запрещено воздвигать в пределах городской черты храмы, посвященные египетским богам, но Калигула построил храм Исиды на Марсовом поле, а во II веке н. э. египетские культы получили широкое распространение на всем римском Западе. Поклонники Исиды и Осириса встречались в различных италийских городах, особенно приморских, среди моряков, ибо Исида считалась покровительницей мореплавания. Ей особенно поклонялись женщины. И не только женщины, но и мужчины, притом весьма знаменитые.

Например, Плутарх занимался не только написанием биографий великих людей. Он специально изучал египетские мифы и мистерии, в которых находил много общего с греческими, и в числе его произведений — книга «Об Осирисе и Исиде». Тот ученый интерес, который проявлял Плутарх, сменился у Апулея, уроженца Нумидии, уже прямым поклонением. Герой его знаменитого романа, превращенный в осла, избавляется от чар благодаря заступничеству Исиды. Роман заканчивается прославлением Исиды, отражающим мистические переживания глубоко верующего, религиозного человека.

Культ Исиды поощрял император Домициан. Этот культ проник даже в дохристианскую Германию. Как пишет М. А. Коростовцев, Исида выступала как бы в роли предшественницы самого Христа.

Более подробно на этом вопросе останавливается С. А. Токарев. По его словам, Великие богини Востока Кибела, Исида импонировали «сознанию широких масс верующих, особенно в эпоху распада Римской империи, в эпоху религиозного синкретизма, когда культ этих богинь распространился по всему Средиземноморью, и отнюдь не только среди крестьян… Большинство верующих в годы смут, войн и разорения искали у них утешения, окрашенного эротическим оттенком, — так усталый, измученный воин ищет отдыха и утешения на груди любимой женщины. Культ этих богинь носил ярко эротический отпечаток. И вовсе не случайно то, что как раз эти эротические черты всего отчетливее были перенесены на образ Девы Марии — христианской заместительницы Исиды. Исследователи раннего христианства справедливо утверждают, что эта религия не смогла бы победить своих соперников — восточные культы, если бы она не взяла из их рук самое сильное оружие — культ женских богинь любви».