Цивилизация классической Европы - [3]

* * *

1620–1640 годы — подвижная дата, поворот к новому миру, к внешне тусклому, длительному периоду вызревания плодотворных ростков.

Границы Европы на остатках христианского мира вначале устойчивы. Турки, по-видимому, никогда не были более могучими. Стихия пребывает в спокойном состоянии, граница стабилизируется на шестьдесят лет.

1620–1640 годы — это прежде всего поворотный момент экономической истории. Между 1600 и 1650 годами изменился мировой климат. Один за другим, от эпицентра иберийской и американской активности, ломаются индексы цен и деловой активности. Изменяются направления или изменяется ритм. За длительным периодом относительно благоприятных условий и нарастания симптомов следуют волны, периоды упадка, показатели наименьшего роста. По общему правилу торговля на большие расстояния в своем кризисе обгоняет кризис сельского хозяйства и промышленности. Сложные секторы, секторы, создающие наибольшую стоимость при наименьшем объеме (производство драгоценных металлов в первую очередь), страдают первыми. Какое-то время кажется, что размывается созданный в XVI веке эскиз мир-экономики. Неустойчивое и противоречивое плато мировой конъюнктуры между циклическими кризисами 1620 и 1640 годов обозначило идеальный отправной момент для Европы классической. Европы классической, или, на языке экономической истории, Европы фазы Б — фазы неблагоприятных условий, упадка, наименьшего роста, но при этом мучительного вызревания.

Эта дата, важная с точки зрения экономики, является еще более значительной в истории мысли. Поистине она не идет в сравнение даже с чудесным IV веком классической Греции. В то время как Виет, Декарт и Ферма попутно с алгебраическим и геометрическим анализом изобретают математический инструментарий, Галилей и Декарт уточняют предвидение о природе, описанной языком математики. «Рассуждение о методе» (1637) дает колоссальный толчок для процесса беспрецедентной интеллектуальной трансформации, которая достигает кульминации в «Математических началах натуральной философии» Ньютона в 1687 году. Двойная вспышка гениальности: с одной стороны, ассимиляция материи простым пространством евклидовой геометрии, с другой — отказ от средневекового и античного силлогизма во имя интуитивной индукции математики. В истории человеческого духа существует только одно время, своей насыщенностью подобное годам, которые отделяют «Рассуждение» от «Начал». Это семнадцать лет между 1898 и 1915 годами — кванты Планка и формулирование Эйнштейном общей теории относительности. Поворот 1620–1640 годов имеет не меньшее значение в духовном плане. «Трактат о божественной любви» святого Франциска Сальского датируется 1616 годом, 1619-й ознаменован Дордрехтским синодом — теологическим саммитом протестантской Европы. СенСиран под прозрачным псевдонимом Петр Аврелий публикует в 1644 году свой великий трактат, в 1637 году в Пор-Рояле водворяются первые отшельники, и, наконец, «Августин» датируется 1640 годом.

Но далеко не все позитивно в великом повороте 1620–1640 годов. Почти повсеместно прирост населения, обусловивший победный оптимизм XVI века, прекратился. И в плане технического прогресса конец XVI — начало XVII века отмечены длительной задержкой роста между ускоренным ритмом 1450–1550 годов и великой технической революцией XVIII века.

* * *

Конец классической эпохи едва ли менее очевиден. Классическая эпоха переходит в незавершенный длительный период общих количественных изменений. Революция покидает область духа, чтобы переключиться на порядок вещей. Изменения численности населения. Изменения экономики.

Между 1740 и 1763 годами особенно резко меняется английская экономика. Быть может, это еще не take off,[1] как выражаются экономисты, но осуществление в ускоренном ритме того, что У. Ростоу предложил называть предварительными условиями прорыва.

Умножение средств и идей. Вот «Энциклопедия» — корпус критических идей, направленный против христианской традиции и размноженный посредством великого издательского предприятия. При желании переход с уровня десятков тысяч на уровень сотен тысяч. Охвачена основная часть городского общества. Отсюда новый критический мир достигает в 1770–1780 годах верхушки крестьянской иерархии, одновременно намечается, если не явно, то по крайней мере в сердцах, процесс «дехристианизации» городских масс. Эта французская реалия не была в той же степени реалией европейской.

После кризиса европейского сознания 1680–1690 годов юг отстает, зато выдвигается север. Разумеется, север развивается быстрее, но в своих сомнениях он заходит не столь далеко. Изворотливость, переменчивость, разобщенность являются одновременно и силой и слабостью реформаторских церквей.

Таким образом, 1770 год парадоксальным образом одновременно и отправной пункт массового рационализма, и духовное возвращение элиты к истокам, религиозный кризис на юге и подъем на севере.

К середине XVIII века, действительно, поворот завершился. Классической Европы больше не существовало.

Однако продолжала существовать много более древняя Европа, та, что гораздо старше XVII века, та, что была вытеснена из своих последних деревень лишь к концу XIX века, не говоря уж о присредиземноморских горах, в которых еще около 1930 года Христос остановился в Эболи, где в 1932 году «Земля без хлеба» Бунюэля обнаружила общество эпохи варварских завоеваний.