Цирк чудес - [104]
– Перл, – повторяет она. – С тобой все хорошо. Теперь мы вместе.
– Я не могу найти Бенедикта! – Ее губы дрожат. – Они забрали его.
– Они отпустят его, – заверяет Нелл. – Мы найдем тебе другого мышонка.
– Но… это будет совсем не то… – причитает Перл, и Нелл привлекает ее к себе, вдыхает запах ее волос.
Шатер догорает у нее за спиной. Крики, рыдания, перекличка в ночи. «Питер!» «Лора!» «Беатрис!» Но теперь они с Тоби могут уйти вместе с Перл. Они ускользнут от этого мира, начнут новую жизнь вместе.
С другой стороны, Нелл не может отвернуться от своих поступков. Огонь, пожар, удушливый дым – все это из-за нее. Разрушение и опустошение.
Она присоединяется к Стелле и упирается плечом в львиную клетку. Она помогает оттащить животных подальше от огня, и Перл находится рядом с ней.
– Открой клетку с птицами! – кричит она Перл, и девочка возится с задвижками. Попугаи, колибри и птицы-пересмешники разлетаются в облачках пуха и перьев.
Бывшие зрители столпились на дороге, и к ним присоединяется все больше людей – прохожих, которые останавливаются посмотреть на пожар. Крыши ближайших домов усеяны местными зеваками. Мужчины и женщины карабкаются на деревья, чтобы лучше видеть шатер; их лица купаются в отблесках пламени. Когда шатер со скрипом накреняется, раздается дружный вздох. Уже невозможно отогнать животных еще дальше, и пожарные не могут проехать через горящие фургоны.
– Назад! – кричит она, но толпа завороженно смотрит на огонь.
Толпа издает стон, исполненный благоговейного страха. Руки поднимаются и указывают вдаль. Какой-то мужчина бредет к шатру, расталкивая всех, кто попадается на пути или пытается остановить его. У него широкая грудь, но он горбится при ходьбе.
Нелл бросается вперед, но жар отбрасывает ее обратно. Толпа не отступает. Кто-то задевает рукой ее голову, локти отпихивают ее в сторону. Перл плачет, и она берет девочку на руки.
– Джаспер все еще внутри, – кричит Стелла. – Он не собирается уходить…
Тогда она понимает, что делает Тоби. Она рвется вперед, но руки хватают ее и оттаскивают назад. Стелла и Пегги удерживают ее, пока она сопротивляется и бьется в их руках.
Его имя эхом отдается в ее черепе, и она снова и снова выкрикивает его, но ее голос растворяется в реве толпы.
Прежде чем войти в шатер, он оборачивается и смотрит назад. Он не видит ее.
– Тоби! – кричит она, но его больше нет.
Тоби
Мы братья. Мы связаны друг с другом.
Как он может объяснить, насколько глубоки их корни, что они отходят от одного дерева?
Однажды на Рождество Тоби подарили фотографический аппарат, а Джасперу – микроскоп. Восторг его брата оказался заразным для Тоби.
– Смотри сюда, – сказал Джаспер и постучал по металлическому ободку на тубусе. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу. – Вон туда, глупый!
Тоби сделал так, как ему было сказано, и попятился назад. Он увидел глянцевитые клешни размером с кулак, поросшие темными волосками.
– Что это?
– Жук, – ответил Джаспер. – А теперь взгляни на этого паука.
Он просмотрел все предметные стекла, подготовленные его братом. Перед ним расцветали новые миры. Они ловили блох и мокриц, мух и божьих коровок. Они пытались засунуть под микроскоп кошачью лапку. Они смеялись и выдумывали истории о путешествиях на Борнео, где Джаспер совершал научные открытия, а Тоби записывал за ним и создавал каталог фотографий. Они были братьями Гримм: один – тихоня, другой – гений. Были ли они довольны друг другом или Тоби уже тогда начал завидовать? Были эти воспоминания в устах взрослого Джаспера искажением правды или они помнили разные моменты? Сейчас, когда он вспоминает войну, то видит в основном свои фотографии – образы, которые он запечатлел на влажных карточках.
Любая история – это вымысел.
Джаспер обнимал его, когда он лежал под крепостной стеной, и его колено кровоточило после падения.
– Ничего не случилось, – прошептал его брат. – Ты просто оступился, да?
Он произнес это как свершившийся факт, как если бы он был вправе заменить подлинную историю ложной.
– Да, – ответил Тоби. – Я оступился, потому что не смотрел под ноги.
Но он не знал наверняка; он не знал, что случилось на самом деле и как это выглядело со стороны.
До него впервые доходит, что Дэш был просто одним из людей, погибших на той войне. Их убийство оправдывалось национальностью, к которой они принадлежали. Русские, англичане, турки или французы. Очередной мертвый солдат не заслуживал отдельного расследования. Тем не менее он верил, что это особый случай, что загадка смерти Дэша занимает центральное место в его жизни, а разгадка погубит его. Во всех книгах, которые он читал, расследование преступлений приводило к моментам откровения, открытия и наказания. Он измучился этим страхом и устал от него; он позволил страху бесчисленными способами управлять его жизнью. Но что, если смерть Дэша ничего не значила и время расплаты не придет никогда?
Он спотыкается, но продолжает идти вперед, цепляясь за расщепленные балки, веревки и перевернутые скамьи. Влажная лошадиная попона исходит паром в его руках, глаза заволакивает едкий дым.
– Джаспер! – зовет он и борется с припадком кашля. – Джаспер?
