Цигун и жизнь, 1994 № 03 - [5]

— Не ты ли обронил это? — окликнул его монах.

Оуян Хуэй не стал оборачиваться. Остальные же остановились и стали смотреть.

— О чем вы говорите? — спросили они. Монах приподнял руку и показал на пол:

— Он не ронял. Значит, вы уронили.

На полу ничего не было.

Выйдя из монастыря, спутники Оуян Хуэя забросали его вопросами.

— О чем это вы там так загадочно и непонятно говорили?

Оуян Хуэй улыбнулся:

— Ничего загадочного не было. Говорили так, как положено говорить.

— Монах сказал, что вы что-то обронили, почему вы не обернулись, чтобы посмотреть?

— Но ведь там ничего не было!

— Значит, вы знали, что он испытывает вас, да?

— Да нет, дело не в каком-то испытании. Это обычный диалог людей, находящихся в состоянии чань.

— Когда он сказал, что вы обронили предмет, вы знали, что вам на это надо ответить, необорачиванием к нему?

— Это была спонтанная реакция, возникшая из состояния чань, в котором я находился, совершенно естественная и интуитивная.

— А почему он сказал, что это мы обронили? И что обронили?

— Подумайте! Может быть, следы от ваших ног! — Оуян Хуэй усмехнулся.

— Когда он указал не выходить через дверь, ты что-то ответил и вышел. Какой здесь смысл? — спросила Тянь Минмин.

— Если следовать обычной логике, то выйти можно если не через дверь, то только через окно. Но чань предполагает отказ от логики, в противном случае оттуда вообще нельзя было бы выбраться: ведь он мог запретить выходить и через окно.

— Оставалось бы только проходить сквозь стены, — пошутила Тянь.

— Отбрось оковы логики — и нет ни внутреннего, ни внешнего, ни дверей. Выходи да и все, и не надо проходить через стены или еще что-то выдумывать.

— А почему вы ничего не ответили, когда он спросил вас о чае? — спросил один из чиновников.

— Разве можно выразить вкус чая с помощью слов? Если, скажем, вы не пили чай, то как я могу объяснить вам, какой у него вкус, чтобы вы почувствовали его? Или как вы можете из моих слов понять, каковы мои вкусовые ощущения? Это не выразимо словами.

— Это и есть чань?

— Да! Нет разницы между вопросом о чае и вопросом о чань. Сказать, что такое чань, так же трудно. Поэтому передача идет «от сердца к сердцу».

— Когда меня будут спрашивать, что такое чань, я буду в ответ сидеть и молчать, — засмеялась Тянь Минмин.

— Никакой это будет не чань. Нельзя использовать в разных случаях один вид ответа. Еще раз повторю: все действия и слова в чань должны быть спонтанными, импровизированными, они не должны повторяться. Они возникают внезапно, по наитию. Поэтому все настоящие чань-фразы всегда совершенно новы. Чань — это живое, не-чань — всегда мертвое.

— Что же все-таки есть чань? Что же все-таки есть прозрение Хуэй Нэна?

— Разве я вам не рассказал уже все? Ну, хорошо, вы слышали притчу «Показывать цветы, улыбаясь»? Нет? Ну послушайте.

Будда стоял на горе Линшань перед учениками и двумя пальцами брал цветы и показывал их им. Ученики молча смотрели, не понимая, что имеет в виду Учитель. И только один из них — Мохэцзяе (кит. транскр. — Прим. перев.) — расплылся в улыбке. Будда сказал: «Истинный Закон, о котором я говорю, спрятан в глазах, нирвана — в сердце, истинная форма не имеет формы, утонченный закон не выразишь словами, не передашь другим. Поручаю тебе, Мохэцзяе». Это главная чаньская притча. Вдумайтесь в нее, и вам все станет ясно.

— Между Буддой и его учеником, очевидно, возникла телепатическая связь? — спросила Тянь.

— Принцип «от сердца к сердцу», конечно, подразумевает телепатию, но далеко не ту, о которой обычно говорят. Поскольку обычная телепатия — это как бы внутренняя речь. «От сердца к сердцу» — это другое. Это особое состояние.

— И все-таки непонятно, почему Хуэй Нэна посетило озарение, в то время как для других это недостижимо?

— На все воля Небес, — ответил Оуян Хуэй.

Перевод А. Александрова

_{(Продолжение следует)}

* * *

• В теплую погоду все живое растет, в холодную — все умирает. Те, кто холодны душой, не смогут познать радость, даже если их осенит милость Небес. Только те, у кого горячее сердце, способны изведать беспредельное счастье и вечную любовь.

• Путь небесной истины невообразимо широк. Стоит лишь немного помечтать о нем, и на сердце становится легко и просторно. Путь людских страстей поразительно узок. Стоит вступить на него, и перед глазами вечно будут колючие травы да грязные лужи.

• Покой среди покоя — не истинный покой. Лишь когда обретешь покой в движении, воистину постигнешь небесную природу. Веселье среди веселья — не истинная радость. Лишь когда постигнешь радость в печали, поймешь, чем живет сердце.

(Афоризмы старого Китая. — М.; Наука, 1991)

МЕТОДИКИ ЦИГУН

Комплекс цзиньгангун [2]

У Динъе

В 1955 г. в Гонконг приезжал святейший Куань Жан, настоятель монастыря Люжун в Гуанчжоу, и автору, по рекомендации одного из знакомых, последователя буддизма, довелось изучать под его руководством комплекс цзиньгангун. Святейший Куань Жан рассказывал, что, по преданию, этот комплекс был разработан неким военачальником эпохи династии Цин (1644–1911). Этот военачальник был знатоком цигун и медицины. Разочаровавшись в жизни, он постригся в монахи.

Сам я с детства был слаб и часто болел, голодал в период антияпонской войны, что впоследствии сказалось на здоровье. В 1949 г., когда мне было 19 лет, обнаружилось увеличение размеров сердца, при отхаркивании стала появляться кровь. После 1954 г. приобрел еще целый букет болезней, в том числе почек и желудка. Я очень ослаб, часто простужался, вес долгое время не превышал 50 кг. По мере занятий по методу цзиньган здоровье постепенно стало улучшаться, прошли простуды, в течение 20 лет я не обращался к врачам, вес увеличился до 58 кг. Более того, по выходным дням я с группами туристов по 5–6 часов совершал восхождения в горы, что тоже стало мне по силам. Мне бы хотелось внести свой вклад в дело сохранения бесценного наследия цигун, для чего и представляю вашему вниманию комплекс цзиньгангун, состоящий из трех этапов.