Цигун и жизнь, 1991 № 06 - [16]

В дальнейшем перед Тартунгом Тулку возникла заманчивая, хотя и чреватая различного рода сложностями, перспектива — продолжить свою деятельность в Америке. Вряд ли молодого ученого ламу всерьез привлекла бы возможность стать обычным, пусть и высокого уровня, миссионером, тиражирующим буддийское знание в том же виде, как оно существует в Тибете, или же распространяющим его в европейском облачении. Его интересовало другое — как, используя «большое разнообразие путей к знанию», обновить буддийский импульс изнутри не только в плане внешней формы, но и в плане внутреннего содержания. Как истинный последователь махаянистской традиции в буддизме Тартанг Тулку понимал условность границ между внешним и внутренним, между формой и содержанием, которые суть проявление Единого Целого: ведь сансара и нирвана с этой точки зрения одно и то же. Разумеется, речь не шла о такой степени обновления содержания, когда продолжатель какой-либо духовной традиции, по существу, отказывается от нее. Тартанга Тулку интересовало углубление вечно живого духа буддизма. Вызов, который предложила ему эпоха, был в конце концов принят, и Ринпоче прибыл в Соединенные Штаты.

Выбор Америки в качестве наиболее подходящей почвы для произрастания буддийского древа жизни, конечно, не был случайным. Страна, сделавшая своей стержневой идеей личностную свободу человека во всех его проявлениях, и учение Великого Освобождения идеально подошли друг для друга, хотя бы по признаку любви к свободе — в одном случае к личностной, в другом — к духовной. В то же время издержки неодухотворенной свободы проявились в Новом Свете с невиданной в прежние столетия силой: массовые неврозы, стрессы, психическая неуравновешенность, вспышки агрессии, дегуманизация межличностных отношений стали постоянным фоном жизни, ландшафтом американской души. Расколотое сознание человека как никогда нуждалось в психологической гармонизации, в исцелении глубинным знанием и мудростью. И словно подтверждая истинность суфийского изречения, согласно которому нечто подлинное и реальное в любой области жизни происходит лишь при одновременной комбинации трех факторов бытия — определенного места, определенного времени и определенного типа людей, Тартанг Тулку в, может быть, наиболее сложные для Америки 70-е годы начал вести в ней интенсивную духовную деятельность по утверждению обновленной буддийской традиции. Интересно, что Институт Нингмапа, продолживший импульс древнего восточного знания в наши дни, был основан Ринпоче в самом западном месте Америки — в горах Калифорнии. Так самоуверенная формула Киплинга была опровергнута непостижимой логикой тибетской мудро-, сти. Лекционные курсы, знакомящие заинтересованных кандидатов с историей и философией различных ответвлений буддизма, и напряженные практические занятия, индивидуальная духовная работа и международные форумы, привлекающие сотни психологов, психиатров, представителей точных и гуманитарных наук, — вот что составляет содержание деятельности института. Одну из своих главных миссий Тартанг Тулку видит, с одной стороны, «в исследовании большого разнообразия путей к знанию», а с другой — в нахождении «общей почвы в поисках знания, проводимых различными науками и религиями».

В Америке Тартанг Тулку создал ряд своих замечательных книг, где в доступной для Запада популярной форме, но ни на йоту не снижая духовной высоты, рассказал о различных аспектах срединного пути Будды. Наиболее значительны среди них: «Жест равновесия», «Сохраните учение живым» («Хрустальное зеркало»), «Ум открытости», «Пространство — Время — Знание», «Философия свободы», «Размерность мысли». Для каждого внимательного читателя этих книг непременно откроется многогранность личности буддийского мастера, с удивительной тонкостью и глубиной открывающего самые разнообразные сферы безграничного океана учения Великого Освобождения. Нигде Тартанг Тулку не повторяется, каждый раз он говорит по-новому, но, каких бы сложных метафизических аспектов буддизма он ни касался, всегда ощущается важнейшая грань его личности, определяемая его американским учеником, буддологом Гербертом Гюнтером, как «сердечная человечность». Тартанг Тулку принадлежит к традиции нингмапа, которую обычно связывают с приверженностью к «старым тантрам» и считают самой ранней школой, восходящей к знаменитому средневековому тибетскому мудрецу, поклоннику зороастризма Падмасамбхаве. В классической нингмапе сделан упор на использование радикальных медитативных практик с элементами белой магии и мантра-йоги для достижения высшего состояния сознания адепта, характеризуемого слиянием с основой бытия — Великой Пустотой, или Шуньятой. По внешним признакам учение, излагаемое Тартангом Тулку, сохраняет преемственность с вековой традицией, что выражается в обилии приводимых им в книгах разнообразных техник, ведущих к Просветлению. Однако нингмапа Ринпоче значительно модернизирована и очищена от всяческих следов магической жесткости, насильственности и искусственности методов. Девиз учения Тартанга, рефреном звучащий с каждой страницы, — естественность внутреннего движения. К тому же изложению медитативных техник предшествует тонкий анализ психологических проблем западного человека, производимый мастером буддизма на языке современной гуманистической и трансперсональной психологии.