Чжуанцзы - [36]
— Почему только [вы], Преждерожденный, считаете, что три Царя и пять предков не были мудрыми? — спросил Цзыгун. — Ведь [они] управляли Поднебесной по-разному, слава же им выпала одинаковая.
— Подойди поближе, юноша, — сказал Лаоцзы. — Почему ты считаешь, что [управляли] по-разному?
— Высочайший передал [власть] Ограждающему, Ограждающий — Молодому Дракону, — сказал Цзыгун. — Молодой Дракон применял силу физическую, а Испытующий — военную. Царь Прекрасный {21} покорялся Бесчеловечному и не смел ему противиться. Царь Воинственный пошел против Бесчеловечного и не захотел [ему] покориться. Поэтому и говорю, что по-разному.
— Подойди поближе, юноша, — сказал Лаоцзы. — Я тебе поведаю, [как] управляли Поднебесной три владыки и пять предков. Желтый Предок, правя Поднебесной, привел сердца людей к единству, [Когда] родители умирали, [дети] их не оплакивали и народ [их] не порицал. При Высочайшем в сердцах людей Поднебесной [появились] родственные чувства. [Если] из-за смерти своих родителей люди придавали меньшее [значение] смерти чужих [родителей], народ их не порицал. При Ограждающем в сердцах людей Поднебесной [зародилось] соперничество. Женщины родили после десяти лун беременности, дети пяти лун от роду могли говорить; еще не научившись [смеяться], начинали узнавать людей и тогда стали умирать малолетними. При Молодом Драконе сердца людей Поднебесной изменились. У людей появились страсти, а [для применения] оружия — обоснования: убийство разбойника не [стали считать] убийством. Разделили на роды людей и Поднебесную [для каждого из них свою]. Поэтому Поднебесную объял великий ужас. Поднялись конфуцианцы и моисты. От них пошли правила отношений между людьми, а ныне еще и [отношений] с женами. О чем еще говорить! Я поведаю тебе, как три владыки и пять предков наводили порядок в Поднебесной. Называется — навели порядок, а худшего беспорядка еще не бывало. Своими знаниями трое владык наверху нарушили свет солнца и луны, внизу — расстроили сущность гор и рек, в середине — уменьшили блага четырех времен года. Их знания были более ядовиты, чем хвост скорпиона, чем зверь сяньгуй{22}. Разве не должны они стыдиться? Ведь не сумев обрести покой в собственной природе, [они] сами еще считали себя мудрецами. Они — бесстыжие!
Цзыгун в замешательстве и смущении остался стоять [на месте].
Конфуций сказал Лаоцзы:
— [Я], Цю, считаю, что давно привел в порядок шесть основ: песни, предания, обряды, музыку, гадания, [хронику] «Весна и осень». Достаточно хорошо понял их причины, чтобы обвинить семьдесят двух царей, истолковать путь ранних государей, выяснить следы [деяний] Чжоу [гуна] и Шао [гуна]. Но ни один царь ничего [этого] не применил. [Как] тяжело! [Как мне], учителю, трудно убеждать, [как] трудно разъяснять учение!
— К счастью, ты не встретился с царем, который управляет современным миром, — сказал Лаоцзы. — В шести основах — следы деяний ранних государей. Но разве в них [говорится о том], как следы проложены? Слова, сказанные тобою ныне, — также следы. Ведь следы остаются и от башмаков, но разве следы — это сами башмаки?
Ведь белые цапли зачинают, [когда] смотрят друг на друга, и зрачки [у них] неподвижны; насекомые зачинают, [когда] самец застрекочет сверху, а самка откликнется снизу {23}; лэй [будучи] и самцом и самкой, [сам] от себя зачинает. [Природные] свойства не изменить, жизнь не переменить, время не остановить, путь на преградить. Постигнешь [законы] пути, и все станет возможным, утратишь — ничего не добьешься.
Конфуций не показывался три луны, затем, снова увидевшись [с Лаоцзы], сказал:
— [Я], Цю, это давно постиг! Ворона и сорока высиживают яйца; рыбы зачинают, смазываясь слюной; оса перевоплощается <в другое насекомое> {24}, [когда] родится младший брат, старший брат заплачет {25}. Ведь [я], Цю, не превращался вместе [с путем] в человека. [А если] не превращался в человека вместе [с путем], как же могу поучать [других]?
— Хорошо! [Ты], Цю, это постиг! — ответил Лаоцзы.
Глава 15
ПОЛНЫЕ СУРОВЫХ ДУМ
Полные суровых дум {1} и возвышенных дел покидают мир, отвергают [все] пошлое; рассуждая о высоком, возмущаются и порицают [других] — надменные и только. Так любят поступать мужи, [скрывающиеся] в горах и долинах, презирающие современников, высыхающие, словно дерево, или уходящие в пучину.
Произносят речи о милосердии и справедливости, о преданности и доверии, почтительности и скромности, о том, как отказываться от [власти] и передавать [престол], — совершенствуются сами, и только. Это любят мужи, успокаивающие мир, — те, кто обучает и поучает, странствующие ученики.
Произносят речи о великих подвигах, громкой славе, о церемониях между государем и советником, об исправлении [отношений] между высшими и низшими — [стараются] ради управления и только. Это любят мужи придворные, что благоговеют перед государем, укрепляют [свое] царство, захватывают [чужие царства] и добиваются [признания] заслуг.
[Находя] пристанище на болотах и озерах, поселяясь в безлюдных местах, удят рыбу, наслаждаются праздностью, предаются недеянию, и только. Это любят мужи на реках и морях, удалившиеся от мира, те, кто предается праздности.
Слово «Дао» лучше всего переводить как Путь. Его следует считать первым принципом, откуда всё исходит и куда всё возвращается.В наше время на Западе очень многие люди обращаются к учениям древнекитайских мудрецов, чтобы получить ответы, которые они не могут отыскать в своей культуре. Тем, кто ступил на путь духовного развития, недостает попутчика. Книга «Даосские чтения: изречения древнекитайских мудрецов» станет для вас замечательным товарищем на пути самопознания. Она откроет вам высоту и глубину духовной жизни.В этой книге вы познакомитесь с глубокими и загадочными изречениями Лао-Цзы, ироничными остротами Чжуан-Цзы, духовными поисками Ли-Цзы и Ян-Чу, деликатной мудростью Конфуция и Менг-Цзы.
Книга содержит полный перевод одного из важнейших даосских канонов и замечательных памятников мировой философской мысли — «Чжуан-цзы». Перевод выполнен известным русским китаеведом В. В. Малявиным и учитывает новейшие достижения мировой синологии в области исследования даосский текстов.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.