Чужой в чужой земле - [157]
В курортном городке той же страны, трое жалобщиков присягнули на Библии, подтверждая информацию обвиняющую пастора, трех помощников, Джона Доу, Мэри Роу[42] и прочих в публичной непристойности, а также: в содержании дома терпимости и содействию в развращении малолетних. Окружной прокурор не горел желанием проводить расследование. В его архивах было уже не меньше дюжины подобных дел — жалобщики никогда не появлялись на судебном заседании.
Он указал на это. Представитель жалобщиков возразил:
— На этот раз вы не будете испытывать недостатка в поддержке.
Верховный Епископ Шорт настроен очень решительно.
— Этот антихрист больше не должен процветать.
Прокурора не интересовали антихристы, но самое главное еще только должно было произойти:
— Хорошо, только помните, я не много смогу сделать без поддержки.
— Вы ее получите.
Доктор Джубал Харшоу ничего не знал об этом инциденте, но он знал о слишком многих, подобных ему, чтобы иметь все основания для беспокойства. Он уступил самому коварному пороку — новостям. До сих пор он ограничивался услугами фирмы, присылавшей ему вырезки из газет, в которых упоминались «Человек с Марса», «В. М. Смит», «Церковь Всех Миров» и «Бэн Кэкстон». Но любопытство уже крепко держало его в когтях и дважды за последнее время ему приходилось бороться с собой, чтобы не послать Лэрри за бубнящим ящиком.
Черт побери, почему ребята не могут черкнуть ему письмишко, хотя бы иногда? Почему они позволяют ему беспокоиться?
— Эй, сюда!
Вошла Анна, но он продолжал смотреть на падающий снег и пустой бассейн.
— Анна — наконец сказал он — найми нам тропический атолл и выставь на продажу этот мавзолей.
— Хорошо, Босс.
— Но прежде чем возвратить все индейцам, договорись об аренде, я не желаю болтаться по отелям. Когда я последний раз написал что-нибудь за что мне заплатили?
— Сорок три дня назад.
— Пусть это станет тебе уроком. Начинай Песнь Смерти Лесного Жеребца».
— Ну вот — и оживленно добавил — подпиши «Луиза М. Элкот[44]» и отправь в журнал «Единство Душ».
— Босс, вы считаете за это будут платить?
— Что? Позже оно, конечно, что-нибудь будет стоить, положи его в архив, мой литературный душеприказчик сможет использовать его, чтобы оплатить мои похороны. Здесь-то и таится зацепка в литературной деятельности; лучшие работы больше всего ценятся, когда создавшему их уже нельзя заплатить. Литературная жизнь — Drеck[45]! Она заключается в том, чтобы чесать кошку пока она не замурлыкает.
— Бедный Джубал! Никто его никогда не жалеет, поэтому он жалеет себя сам.
— Еще и сарказм. Что ж удивляться, что я ничего не пишу.
— Никакого сарказма. Босс. Только тот, кто носит туфли знает, где они жмут.
— Прими мои извинения. Хорошо, вот за это заплатят. Название: «На посошок»…
— Джубал — обеспокоено спросила Анна — у вас расстройство желудка?
— Постоянно.
— А? Нет, мы пошлем его в Нью-Йоркер.
— Они его возвратят.
— Они купят его. Оно патологическое, они его купят.
— И кроме того, в нем что-то не в порядке с размером.
