Чужой разум. Осьминоги, море и глубинные истоки сознания - [55]
Головоногие — единственный эволюционный эксперимент по созданию большого мозга среди животных, не принадлежащих к позвоночным. Большинство млекопитающих, птиц и рыб живут намного дольше головоногих. Точнее, млекопитающие и птицы способны прожить дольше, если их не съедят или не постигнет какое-то другое несчастье. Это особенно характерно для крупных животных, таких как собаки и шимпанзе, но есть и мелкие обезьяны размером с мышь, доживающие до пятнадцати лет, а колибри живут до десяти и больше. Головоногие в большинстве своем выглядят и слишком большими, и слишком умными для того, чтобы их жизнь промелькнула столь быстротечно. Для чего нужны такие мозговые мощности, если осьминог умрет менее чем через два года после того, как вылупился из яйца?
Может быть, причина короткой продолжительности жизни — в самой морской среде? Это предположение мне скоро пришлось отбросить. В том же месте, где и мои головоногие, обитает странная рыба, живущая под камнями; она принадлежит к группе рыб, среди которых есть виды, доживающие до двухсот лет. До двухсот! По-моему, это было ужасно нечестно. Какая-то унылая рыба живет сотни лет, в то время как великолепные каракатицы и умные, любопытные осьминоги умирают, не дожив и до двух?[173]
Еще одна гипотеза состояла в том, что само строение тела моллюсков — или конкретно головоногих — каким-то образом ограничивает их продолжительность жизни. Мне приходится слышать такие утверждения, но вряд ли они годятся в качестве объяснения. Наутилусы, элегантные, но малоинтересные с психологической точки зрения головоногие, бороздят в своих раковинах Тихий океан, словно подводные лодки; они доживают до двадцати с лишним лет. Десятилетия жизни, которую биологи нелестно прозвали жизнью «нюхающего и шарящего падальщика». Эти животные — родичи осьминогов и каракатиц, но их жизнь вовсе не мимолетна.
В этом свете жизнь осьминога или каракатицы предстает совсем иначе — она насыщена переживаниями, но невероятно сжата. Но это порождает и новые вопросы о мозге, который делает возможным подобный опыт.
Жизнь и смерть
Почему головоногие не живут дольше? Почему мы все не живем дольше?[174] На горных склонах Калифорнии и Невады растут сосны, заставшие то время, когда по Риму прогуливался Юлий Цезарь. Почему одни организмы живут десятки, сотни, тысячи лет, а другие при нормальном ходе событий не дотягивают и до одного года? В смерти от травмы или инфекционного заболевания ничего загадочного нет; загадкой является смерть от «старости». Почему, пожив какое-то время, мы начинаем распадаться? Этот вопрос всегда подспудно присутствует, когда мы встречаем очередной день рождения, но краткость жизни головоногих ставит его ребром. Почему мы стареем?
Интуитивно мы склонны представлять это в категориях износа тела. Например, так: в конце концов мы должны износиться и прийти в негодность, как это происходит с автомобилями. Но автомобильная аналогия тут не подходит. Заводские детали машины, конечно, изнашиваются, но организм взрослого человека не пользуется теми материалами, из которых он состоял при рождении. Мы состоим из клеток, которые непрерывно питаются и делятся, заменяя старые материалы новыми. Даже долгоживущие клетки непрерывно обновляют свой материал (или по крайней мере большую часть его). Если постоянно менять запчасти автомобиля, нет причин, по которым он может сломаться.
Можно подойти к этой загадке с другой стороны. Наше тело состоит из клеток. Эти клетки скреплены между собой и работают слаженно, но они всего лишь клетки. Большинство клеток, из которых мы состоим, постоянно делятся, одна дает начало двум. Предположим, по какой-то причине этим делящимся клеткам предначертано становиться «старыми», даже если клетки, живущие в данный момент, родились недавно. То есть, допустим, даже новорожденные клетки отражают возраст своей родительской линии, и этот возраст — виновник распада тела. Но если так, то почему не вымирают бактерии и другие одноклеточные организмы? Ныне живущие особи бактерий — продукты клеточных делений недавнего времени, но их родословная насчитывает миллиарды лет.
Представим себе, что мы взяли множество бактерий одного вида — например, ту же самую кишечную палочку — и собрали их в комок. Когда их клетки разделятся, дочерние клетки останутся в комке. Так что с заменой клеток комок будет сохраняться. При благоприятных условиях он просуществует миллионы лет. Комок будет подобием «тела» — большим скоплением клеток. Ему нет причин изнашиваться или выходить из строя просто от старости. Напомним, его составные части в каждый данный момент не старые — это новенькие клетки. Если этот комок клеток может жить вечно, обновляясь и восполняясь, почему так не могут наши тела?
Вы могли бы ответить: дело в расположении наших клеток, которое отличает нас от бактерий. Мы не просто комки. Структура подвержена поломке, даже если клетки постоянно обновляются. Но почему новые клетки не могут вновь расположиться в нужном порядке? Клетки способны уложиться в нужную структуру при зачатии человека, рождении и развитии от младенца до взрослого. Почему бы новорожденным клеткам не возобновлять и порядок, необходимый для жизни вашего организма?
Книга посвящена жизни и творчеству выдающегося советского кристаллографа, основоположника и руководителя новейших направлений в отечественной науке о кристаллах, основателя и первого директора единственного в мире Института кристаллографии при Академии наук СССР академика Алексея Васильевича Шубникова (1887—1970). Классические труды ученого по симметрии, кристаллофизике, кристаллогенезису приобрели всемирную известность и открыли новые горизонты в науке. А. В. Шубников является основателем технической кристаллографии.
Нильс Бор — одна из ключевых фигур квантовой революции, охватившей науку в XX веке. Его модель атома предполагала трансформацию пределов знания, она вытеснила механистическую модель классической физики. Этот выдающийся сторонник новой теории защищал ее самые глубокие физические и философские следствия от скептиков вроде Альберта Эйнштейна. Он превратил родной Копенгаген в мировой центр теоретической физики, хотя с приходом к власти нацистов был вынужден покинуть Данию и обосноваться в США. В конце войны Бор активно выступал за разоружение, за интернационализацию науки и мирное использование ядерной энергии.
Джеймс Клерк Максвелл был одним из самых блестящих умов XIX века. Его работы легли в основу двух революционных концепций следующего столетия — теории относительности и квантовой теории. Максвелл объединил электричество и магнетизм в коротком ряду элегантных уравнений, представляющих собой настоящую вершину физики всех времен на уровне достижений Галилея, Ньютона и Эйнштейна. Несмотря на всю революционность его идей, Максвелл, будучи очень религиозным человеком, всегда считал, что научное знание должно иметь некие пределы — пределы, которые, как ни парадоксально, он превзошел как никто другой.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал.
«Занимательное дождеведение» – первая книга об истории дождя.Вы узнаете, как большая буря и намерение вступить в брак привели к величайшей охоте на ведьм в мировой истории, в чем тайна рыбных и разноцветных дождей, как люди пытались подчинить себе дождь танцами и перемещением облаков, как дождь вдохновил Вуди Аллена, Рэя Брэдбери и Курта Кобейна, а Даниеля Дефо сделал первым в истории журналистом-синоптиком.Сплетая воедино научные и исторические факты, журналист-эколог Синтия Барнетт раскрывает удивительную связь между дождем, искусством, человеческой историей и нашим будущим.
Эта книга – захватывающий триллер, где действующие лица – охотники-ученые и ускользающие нейтрино. Крошечные частички, которые мы называем нейтрино, дают ответ на глобальные вопросы: почему так сложно обнаружить антиматерию, как взрываются звезды, превращаясь в сверхновые, что происходило во Вселенной в первые секунды ее жизни и даже что происходит в недрах нашей планеты? Книга известного астрофизика Рэя Джаявардхана посвящена не только истории исследований нейтрино. Она увлекательно рассказывает о людях, которые раздвигают горизонты человеческих знаний.
Эта книга – синтез эволюционных идей. И тех, которыми могут гордиться ученые XIX века, в том числе Чарлз Дарвин, и тех, что были изложены в современности исследователями общества и культуры. Автор дает подробный и беспримерный по детализации обзор естественнонаучных и религиозных представлений, которые господствовали в просвещенном мире до того, как теория Дарвина заняла свое место в научной картине. Он также описывает драматичные сдвиги, имевшие место в период становления нового мировоззрения, и всесторонне анализирует его влияние на то, как мы рассуждаем сегодня. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
В. С. Рамачандран — всемирно известный невролог, психолог, доктор медицины, доктор философии, директор Исследовательского центра высшей нервной деятельности, профессор психологии и нейрофизиологии Калифорнийского университета в Сан-Диего. В своей книге «Фантомы мозга» автор рассказывает, как работа с пациентами, страдающими неврологическими нарушениями причудливого характера, позволила ему увидеть в новом свете архитектуру нашего мозга и ответить на многие вопросы: кто мы такие, как конструируем образ своего тела, почему смеемся и огорчаемся, как мы обманываем сами себя и мечтаем, что толкает нас философствовать, учиться, творить…