Чужая страна - черника - [23]

Маленькая девочка прижалась головой к подолу женщины.

— Пойдем домой, — всхлипывала она.

Отец с улыбкой посмотрел на стоящих у стены и сказал:

— Совсем как мы тогда…

Какой-то шофер вбежал с пачкой бумаг на пристань. Когда они только еще пришли сюда, Янне увидел этого шофера, сидящего в сине-белой кабине грузовика с полуприцепом. На двери кабины было написано: «Аско Леписто, Инкеройнен».

Полицейские вели между собой длинноволосого мальчишку.

— Клянусь, — говорил он, — я этого не брал.

Полицейские только усмехались в ответ.

Людской поток схлынул, теперь шли лишь отдельные люди.

— Наверное, она не приехала, — сказал отец.

В его голосе не было разочарования, напротив, он звучал почти радостно.

Они постояли еще, высматривая.

Вот прохромал, опираясь на палку, старик. За ним прошли три хихикающих девочки. Следом за седовласой женщиной прошагал морской офицер в обшитом галунами мундире. И больше никого не было видно.

— Пойдем, — сказал отец. — Нечего нам больше ждать…

И тут Янне увидел Сюлви. Она тащила огромную дорожную сумку и две авоськи. Время от времени она опускала сумку, брала в освободившуюся руку авоськи, вновь, уже другой рукой, подхватывала сумку и проходила некоторое расстояние, а затем повторяла все сначала.

Отец тихонько вздохнул и побрел ей навстречу. Янне подбежал к ней, намного опередив отца.

— Ох, да, никак, это Янне! — отдуваясь, сказала Сюлви. — Не может быть… Янне гораздо меньше.

— Добрый день, — сказал отец, держа шляпу в руке.

— Неужели это ты, Энсиоко? — сказала Сюлви. — И такой молодцеватый. Но что это за волосы у тебя на щеках?

Отец что-то пробурчал и надвинул шляпу на лоб. Янне глядел на авоськи. Из одной торчал длинный сверток. На обертке было написано: «Виклунд».

— А что же Айно, — спросила Сюлви, — она не пришла?

— Осталась дома чистить картошку, — сказал Янне.

— Я жду не дождусь…

Затем Сюлви сунула авоську поменьше Янне, отец взял дорожную сумку, и они пошли к автомобилю.

Когда они подошли ко входу в зал ожидания, человек с руками словно крючья все еще стоял там с Илми.

Маленькая девочка плакала, прикрыв лицо руками.

12. Нисколько не соскучился…

— И там все казалось таким маленьким. А эта наша избушка… Я помню ее большим домом.

Сюлви откусила кусок лимонного торта и запила его кофе. Потом сглотнула, так что рот ее опустел и путь для речи был открыт, и снова забулькала словами.

— А вообще там все по-прежнему. Людей совсем не видать. В церкви тихо, разве что какая-нибудь старушка с клюкой проковыляет.

— Ну, а как бабушка?

Мать называла свою мать бабушкой, хотя бабушкой она была только Янне.

— Отгадай, что она делала, когда я пришла? — сказала Сюлви.

— Куда уж нам… — ответила мать за всех.

— Она возилась с мотыгой на картофельном поле. Подумать только, человеку уже семьдесят лет!

— Наверное, ей все же кто-нибудь помогает, — сказал отец. — Есть же там и эти ребята Нииранены. Сейчас оба они, поди, уже мужчины.

— Одна она там мотыжит. И нет там больше ребят Ниираненов ни на поле, ни на пожоге. Ниило в Уусикаупунки учится на жестянщика, Йоуко где-то под Сало.

— Но кто же колет ей дрова и носит воду? — спросила мать.

— Все сама делает. Сильного мужчины, наверное, во всей деревне не сыщешь.

Отец сидел за столом напротив Янне. Он принес стул из маленькой комнаты. Мать и Сюлви пили кофе, сидя рядом за столом. При взгляде на них сразу было видно, что они сестры: носы у обеих кнопкой, глаза бледно-голубые, костлявые подбородки выпячены вперед и вся форма головы удивительно и одинаково угловатая.

— А разве там нет нового завода? — спросил отец. — Юхола писал летом, что его начали строить?

— Ничего у них, кроме споров, не выходит, — сказала, отдуваясь, Сюлви. — Члены общины спорили из-за денег слишком долго, и фирма объявила, что будет строить в другом месте.

С минуту было слышно только звяканье кофейных чашек. Затем мать сказала:

— Бабушка могла бы приехать сюда к нам. Уж конечно, мы здесь уместимся.

— Что ж, если и вправду пригласить? — сказал отец под пристальным взглядом матери.

Сюлви положила в кофе две маленьких таблетки из синей коробочки, это был какой-то заменитель сахара.

— Думаешь, ее оттуда сдвинешь? На мой взгляд, ее тройкой лошадей с места не стронуть.

Слушая Сюлви, Янне подумал, что один трактор «валмет» легко утащил бы бабушку в Швецию. Ему стало немножко смешно, когда он представил себе, как бабушка на конце веревки противится трактору: она широко расставила ноги, серая юбка взметает с земли пыль, и бабушка кричит и шумит, как тогда, когда лисица съела у нее белую курицу, оставив от нее всего несколько перьев.

— Надо бы когда-нибудь съездить туда, — сказала мать. — Поговорить с ней по-разумному. Не то ее заберут в богадельню.

— Поедем на рождество? — обрадовался Янне.

Отец держал трубку так близко к щеке, что дым заползал в бакенбарды.

— Там посмотрим… — сказал он.

Посмотрим… Когда взрослые произносят это слово, они подразумевают «нет». Это Янне узнал уже давно. Он уставился на бакенбарды отца и стал со злостью думать о них. Потом посмотрел на мать, она тоже может сказать сейчас свое слово. Но мать отошла к столу для мойки посуды и поставила под миксер красную чашку.