Чужая среди своих - [7]

Но делать нечего. Стояла перед посторонним мужиком в легкомысленных трусиках и корсете, который особенно неприлично выпячивал грудь, и дрожала всем телом. Судя по взгляду Воина и чуть участившемуся дыханию, его слова о том, что мои прелести его не интересуют, были немного преувеличены. У мужика даже голос охрип, когда он снова обратился ко мне:

— Верх тоже придется снять. Мне нужно будет нанести краску на живот и грудь.

Я едва не взорвалась праведным возмущением, но все-таки начала расшнуровывать корсет. Пальцы так дрожали, что с трудом управлялась с мелкими крючками.

— Помочь? — еще более хрипло спросил Воин и я одарила его таким яростным взглядом, что он счел за лучшее все-таки отвернуться. Хотя, судя по напряженной спине, воображение тоже прекрасно справлялось с задачей.

Наконец, с горем пополам я сняла корсет и обхватила плечи руками, прикрывая грудь.

— Надеюсь, низ мне снимать не нужно? — злобно бросила.

Если он сейчас скажет, что нужно, я плюну на все и попытаюсь выцарапать ему глаза. Ощущение, что надо мной просто издеваются, было непреодолимым.

— Думаю, не стоит, — послышался напряженный ответ.

Когда мужчина снова повернулся, по его виду никак нельзя было понять, что вид моего тела как-то волнует. И я немного успокоилась, хотя, конечно, сделать это, стоя перед ним почти в чем мать родила было нелегко. Решила, что буду воспринимать Воина, как лекаря. А перед лекарем глупо смущаться. Хотя, конечно, трудно было так воспринимать молодого привлекательного мужчину, один вид которого способен смутить юную неопытную девицу. Так, ладно, снова мысли меня не туда заводят!

— И что дальше? — буркнула я, чтобы скрыть смущение.

Воин прошел к оставленной у костра сумке и вытащил из нее тонкое покрывало. Расстелил на земле и, сев на корточки перед стоящими тут же баночками, велел лечь сначала на живот. Я сделала это даже с облегчением. По крайней мере, так моя грудь не будет маячить перед ним. Закрыла глаза, решив, что так будет лучше всего отрешиться от происходящего. Представила себе, что лежу где-то на берегу речки, под теплыми солнечными лучами, а вокруг ни души.

Обманывать себя удавалось не слишком долго. По телу растеклась вереница мурашек, когда центра спины коснулось что-то влажное. Даже щекотно стало, когда на мое тело начали наносить рисунок. Орудуя то кистью, то пальцами, Воин проговаривал какие-то непонятные мне слова. Его голос звучал напевно и тихо, словно колыбельная, и от этого так приятно вдруг стало. Скоро я почти перестала воспринимать его, как мужчину. В конце концов, ничего плохого он со мной не делает.

Пальцы Воина продвигались по всей спине, выводя нечто, что я не могла видеть. Но когда они коснулись бедер, вынырнула из приятного расслабленного состояния. К собственному стыду ощутила, как прикосновения мужчины вызывают ощущения, явно неуместные сейчас. Нахлынула сладостная истома, отдающаяся внизу живота.

Только бы он ничего не почувствовал или не понял! Интересно, а истребители нечисти умеют читать чужие мысли? Я быстро проверила барьер и с облегчением убедилась, что он на месте. Похоже, и правда научилась его уже ставить механически. И прорывается он только в минуты сильного волнения.

— Теперь можешь перевернуться, — послышался почему-то хмурый голос.

Воин-то чем недоволен? Я вроде все делаю, как он сказал.

Уже послушно переворачиваясь, я вдруг вспомнила о своей обнаженной груди. Поймав горящий взгляд мужчины, сглотнула подступивший к горлу комок. Ой, как мне не понравился этот огонь в его глазах! Впрочем, он тут же сменился мрачным холодным выражением.

Мужчина отвел взгляд от моей груди и склонился над баночками с краской. А я вдруг уловила то, что до того момента старалась не замечать. Изменения в его запахе. Проклятье! Да он же возбужден не меньше моего! И кто там говорил насчет того, что мое тело его мало интересует? Я с подозрением наблюдала за мужчиной, смущенная еще и реакцией собственного тела на признаки его возбуждения. Этот глубинный отклик внутри. Нечто подобное я ощущала только на третьем месяце перерождения при мыслях об Эннии. Что-то на уровне инстинкта притягивало меня к этому мужчине. Так, нельзя об этом думать! Просто нельзя!

Я прикрывала грудь ладонями и с трудом старалась выровнять дыхание. Воин зачерпнул тонкой кисточкой красную краску и медленно нарисовал в центре моего живота какой-то символ. Тело так бурно отреагировало на это прикосновение, что я дернулась и закусила губу. Воин с удивлением посмотрел в мое лицо и так и замер с кистью в руке. Его глаза чуть затуманились, он с трудом снова вернулся к прерванному занятию. Голос слегка дрожал, произнося слова ритуала.

Чтобы избавиться от все сильнее беспокоящих ощущений, я решилась заговорить:

— А когда я должна что-то почувствовать? Я имею в виду боль, о которой ты говорил. Когда нечисть будет выходить из моего тела.

Он умолк и хмуро бросил:

— Вообще-то тебе уже полагалось корчиться от боли. Твое тело совершенно невосприимчиво к тому, что я делаю.

Я бы не назвала его таким уж невосприимчивым, — мелькнула смущающая мысль. Светлый бог, и о чем только думаю?!