Джек приподнялся, опираясь на локоть.
— Ты думаешь, после такого я смогу заснуть? — Женщина, которую он любит, сказала, что любит его и хочет заниматься с ним любовью, а он повернется на бок и заснет?!
Глаза ее мерцали, как выдержанный коньяк в хрустальном бокале. Она потрепала его по щеке.
— Да. Завтра ты будешь чувствовать себя лучше, тогда и разберешься с этим.
Джек перекатился на нее и накрыл своим телом.
— Счастье мое, — голос его прерывался от нежности, — поверь, во мне достаточно сил, чтобы сейчас же с этим разобраться.
Она уперлась руками в его грудь, покрытую синяками.
— Тебя чуть не убило. Не сосчитать синяков и порезов. На голове ужасная шишка, и ты несколько часов был без сознания. Я боялась, что ты никогда не очнешься, — шептала она с тревогой.
— Я знаю. Знаю. Но хотя я весь в синяках и шишках, мое главное оборудование в полном порядке. — В доказательство он прижался к ней и с улыбкой отметил удивление в ее глазах.
— Да, это очевидно... Но все же я думаю...
— Я хочу тебя, Лорелей. Ничего в жизни так не хотел. Я понимаю, что мы тут застряли не на шутку. Надо будет искать, как выбраться, и множество других вещей преодолеть, но сейчас я ни о чем не могу думать, кроме как о нас с тобой. И о том, как я тебя люблю.
— Покажи мне, как ты меня любишь. — Она откинула одеяло и впустила его к себе.
Вспышка молнии осветила пещеру и ту, что для него дороже любых сокровищ. Ту, что принадлежит ему.
— Открой глаза, Лорелей. Дай мне убедиться, что это не сон. Что ты реальна. Что ты моя.
— Твоя, — прошептала она, обвила его ногами, и Джек почувствовал, как их закружил какой-то вихрь. — Только твоя.
— Моя, — повторил он, и вихрь унес их ввысь, к вершинам счастья.
Лорелей потянулась. С улыбкой отметила восхитительную боль в особых местах и живо вспомнила, откуда она взялась. Посмотрела на спящего рядом мужчину. Господи, как она его любит... Как много они потеряли времени...
Конечно, кое о чем им придется поговорить. О ребенке, которого они потеряли. Напрасно она не сказала тогда Джеку, они бы вместе переживали это горе. Но у них будут и другие дети.
Стараясь его не потревожить, Лорелей выскользнула из его рук и подошла к выходу из пещеры. Было еще темно, но дождь прекратился. Луна висела в небе золотистым шаром. Звезды рассыпались, как новогодние огоньки на полночном покрывале. На горизонте темнели Заколдованные горы, словно изготовились для внезапного нападения. Лорелей передернуло.
Она повернулась к Джеку и, подавив крик, бросилась к нему.
— Господи, ты испугала меня до полусмерти. Я не слышал, как ты встала. — Он обнял ее и погладил по спине.
Она уткнулась ему в грудь.
— Я не могла спать.
— У меня есть отличное средство от бессонницы.
Услышав веселые нотки в его голосе, Лорелей подняла голову и укоризненно посмотрела на него.
— Джек Сторм, у тебя одностороннее мышление.
— Только в отношении тебя.
У Лорелей забилось сердце. Она смотрела на великолепные, широкие плечи, крепкую грудь, живот, твердый, как стиральная доска, полоску темных волос, сбегающих вниз...
— На этот раз, — прошептал он, укладывая ее в центр одеяла, служившего им кроватью, — на этот раз торопиться не будем.
Джек осторожно целовал ее, а умные руки, лаская, спускались ниже, по животу, к курчавым волоскам, дальше, и палец стал медленно и осторожно гладить чувствительный бутон в центре. Лорелей вскрикнула, чувства нахлынули на нее, как дождь в горах. Он продолжал сладкую пытку, и она уже рыдала, сотрясаемая волнами наслаждения.
— Черт тебя побери, Джек, войди в меня.
Глаза на загорелом лице были безумно синими.
— Рано. Я еще не кончил первую часть.
Лорелей почувствовала прикосновение щетины усов, потом его рот, тело ее затрепетало. Она за волосы подтащила к себе его голову, перекатила его на спину и стала проделывать над ним ту же пытку, которую он устроил ей.
— Г-где ты этому научилась? — на выдохе спросил он.
— У тебя, — улыбнулась она.
— Больше не могу, — доложил он, приподнял ее и водрузил на себя, соединившись с ней самым элементарным и древним способом.
Когда Джек наконец раскрыл глаза, солнце уже вставало. Он посмотрел на спящую рядом женщину, его пронизало желание, и он отбросил одеяло. Если они еще минуту пролежат рядом, ей не придется спать. А ей это необходимо.
Стараясь не разбудить ее, он встал, снял с камней одежду, которую Лорелей развесила просушить, оделся и помассировал плечи.
Под золотыми лучами солнца горы сверкали как драгоценные камни. По изогнутому краю обрыва перед пещерой больше не мчался устрашающий поток. Головоломное предгорье каньона напоминало серо-зеленые волны спокойного моря.
Джек подумал о потерянном рюкзаке и карте. Теперь их уже не найти. Он подумал о Лорелей — никакие сокровища не сравнятся с тем, что он снова обрел ее любовь.
Но какое будущее их ждет? Он надеялся на шахту. Что он может дать ей теперь? В раздражении он отбросил эти мысли. Лучше подумать, как отсюда выбраться. Разглядывая каньон, Джек остановился взглядом на том, что можно было принять за старую военную дорогу, по которой некогда волокли орудия. На ум пришла подсказка Голландца. От моей шахты видно военную дорогу, но с дороги шахту не видно.
